Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

«Сердце ищет Бога», «сердце любит», «сердце надеется»… – привычные для нас выражения. «Обителью Бога», «сокровищницей разума» называли сердце святые отцы. Но может ли верить, любить, надеяться «фиброзно-мышечный полый орган, обеспечивающий посредством повторных ритмичных сокращений ток крови», как определяет сердце современная медицина? И что такое вообще сердце? Об этом, а также о том, как совместить медицинскую и духовную точки зрения на сердце, насколько сложны строение и работа этого органа, как сохранить его здоровым, как относиться к пересадке сердца, – беседа с известным кардиологом профессором Александром Викторовичем Недоступом.

Вместилище души или «конусообразный полый мышечный орган»?

– Сердце – важнейший физический орган человека. Сердце занимает центральное место и в духовной жизни, о нем постоянно говорится в Библии. Сердцу придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. Александр Викторович, на ваш взгляд врача-кардиолога, почему такое внимание к сердцу отведено в Священном Писании? Вообще почему этот орган важнейший и в физическом, и в духовном мире?

– Не в первый раз мне задается такой вопрос. Я сам себе его ставил неоднократно. С коллегами иногда говорим об этом. Что касается роли сердца в физической жизни, то это насос, который перемещает кровь по органам. А кровь – носитель и кислорода, и питательных веществ. Кровь должна проникнуть во все закоулки организма. Когда останавливается кровообращение, человек не может жить – он умирает.

А почему сердце считается вместилищем духовной жизни человека? Есть множество пословиц и выражений вроде «сердце – вещун». И святые отцы все время говорят о сердце – я читал эти труды. Например святитель-врач Лука (Войно-Ясенецкий). Мозг понимался ими как место, где обитает разум, а сердце – как место, где обитают чувства, дух. Но думается, что это все-таки такой поэтический или иной, но образ, и непосредственно сердце – не вместилище души, духа и так далее. Хотя, возможно, это и не так. Потому что разве можно равняться со святыми отцами?! Где располагается душа? Что мы знаем об этом? Да похоже, что она располагается слитно со всем организмом. Недаром духовная сущность человека не имеет образа телесного и человеческого. Она распределена. Это вопросы, на которые ответа нет.

Я терапевт и кардиолог. Каждый день имею дело с больными. Знаю довольно хорошо, как сердце устроено: какие у него клапаны, какая проводящая система, как оно сокращается, как бьется. Знаю, как оно болеет, какие в нем могут быть изменения. И сказать, что это все – вместилище духа… Знаете, это как-то вульгарно звучит. И совершенно непонятно. Я думаю, что, скорее всего, такие представления о сердце связаны с тем, что, когда человек переживает какие-то эмоции, сердце тут же отвечает на это: оно бьется сильнее или же замирает на мгновение. При движении чувств человек невольно кладет руку на сердце. И оно болит при неприятных эмоциях, при каких-то трагических известиях… Конечно, неразрывная связь между эмоциональной жизнью человека и его сердцем существует. Я читал диссертацию о сердце и душе, по-моему, она из Грузии была… Прочел. Умная, хорошая, но ответа я там так и не нашел.

– Сердце – орган, который отвечает за веру человека. В сердце происходит основная борьба за душу человека. В нем сосредоточено все злое и хорошее, что есть в человеке. Христос сказал: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15: 19). Как к этому относится медицина?

– А мозг, голова, мышление? Разве всё это не отвечает за веру? Сколько интеллектуалов великих – и как всё это без головы можно представить? (Смеется.)

– Насколько сложно устроено сердце человека? Насколько уникален этот орган? Каковы его функции? Паскаль однажды заметил: «Сердце, а не разум чувствует Бога».

– Устройство бесконечно сложно. Если формально посмотреть, ну мышца, которая сокращается; клапаны, которые регулируют поток крови в самом сердце, – все, казалось бы, очень просто. Но сама по себе мышца сокращаться не будет. Что-то заставляет ее это делать. Есть в устройстве сердца, так скажем, деталь, которая образно называется «проводящая система». Это те нервы, которые проходят по сердцу: они построены совершенно определенно. По ним проходят электрические токи, заставляющие сердце сокращаться. И в этой «проводящей системе» есть предсердно-желудочковый узел – тоже целая система. По латыни: атриовентрикулярная система. И вот этот узел настолько сложен, настолько непонятен, настолько мудро и интересно устроен, что у нас даже есть афоризм: атриовентрикулярный узел – это остров чудес в океане неизвестного. Когда начинаешь это изучать подробнее: Боже мой! Сколько же там мудрости и неизвестных процессов происходит. Поразительно!

Когда сердцу больно

– В нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирает больше всего людей. Почему болезнь сердца – это болезнь номер один, особенно в России?

– Это, пожалуй, касается большинства цивилизованных стран. Трудно сказать… При всей сложности, при всей мудрости, которая в ней заложена, сердечно-сосудистая система очень ранима. Поэтому и болеют люди так часто. Сердечно-сосудистая система участвует во всем: и в обеспечении физической подвижности, и в обеспечении интеллектуальной деятельности, коль скоро она занимается транспортом – подвозом питательных веществ, кислорода и пр. И вместе с тем такая ранимость! Заметьте: как только человек начинает жить, сердце начинает работать. У плода сердце уже работает.

– В утробе?

– Да, в утробе, конечно. До последнего вздоха оно работает. Какая же на него нагрузка выпадает колоссальная! И насколько это чувствительный орган, который воспринимает все тончайшие эмоциональные движения человеческой души. Оно тонко приспособлено и к физическим запросам. Это очень сложный орган. А где тонко, там и рвется! Почему так происходит? Эта сложность и обеспечивает уязвимость. Возьмите, к примеру, топор какой-нибудь. Что в нем сложного? Вы видели когда-нибудь, чтобы топоры ломались? Да нет, лежит себе. (Смеется.)Сложнейшая система ломается часто. Так и здесь.

– По статистике, чаще всего сердечно-сосудистыми заболеваниями страдают мужчины, они чаще всего и умирают от этого. Почему?

– Берегите мужчин, как сказал один журналист. Прежде всего, возникает мысль о женских половых гормонах – они являются защитниками человеческого организма. На этом, кстати, было основано применение женских половых гормонов как терапевтического средства при заболеваниях сердца вообще и у мужчин в частности. Но у мужчин это давало соответствующий нескладный результат, и от такого лечения постепенно отказались. Женские гормоны обладают сосудорасширяющим действием. Итак, отсутствие или малое количество женских гормонов – это первое. Второе – курение. Это очень большое зло и агрессия. Затем, конечно, то, что на долю мужчин выпадает больше стрессовых нагрузок. Мужчины – воины, мужчины – стратеги, мужчины – начальники, мужчины отвечают за свою страну, за свой коллектив. Президент – это мужчина все-таки как правило. А значит, нагрузка более сильная и более тяжелая на нервную систему и на сердце.

– В каком возрасте нужно задумываться о сердце?

– Прежде всего должны задумываться родители. Когда младенец родился, надо следить, чтобы он не заболел, не простудился, чтобы не было у него воспаления легких. Защищать его нужно – раз. Закалять – два. Правильно кормить, когда он подрастет и придет время отрывать его от груди – три. Физические нагрузки обязательно. Может быть, отдать его в группы физической подготовки, чтобы он правильно занимался. Не нагружать его десятью секциями! Драмкружок, кружок по фото – это слишком много что-то! А там еще и язык, и хоккей. А в школе нужно объяснять, как себя вести, чтобы не заболеть, чтобы сердечко было здоровое. Не знаю, проводят ли сейчас такие уроки в школе.

Защищать сердце нужно с рождения. Говорить об опасности курева! Я вспоминаю, какую профилактику провел со мной отец, который курил с гимназических лет и умер от рака легких. Я был во втором классе. Он меня подозвал и спросил: «Ну как, ты уже курил?» Я говорю: «Нет, пап». Он: «Хорошо. Давай-ка закуривай здесь! Что ты будешь по уборным прятаться…» Достал «Беломор», я закурил. Он говорит: «Втягивай в себя». Я закашлялся: «Пап, я не хочу…» – «Пробуй! Попробовал?» И знаете, я больше не захотел! Так и остался некурящим. Это жесткий метод, и он неправильный.

Рассказывать нужно, что такое сердце, как важно оно! Какие бывают болезни сердца – даже у молодых людей.

– В какие времена года людям с сердечными заболеваниями нужно быть крайне осторожными? Когда случаются обострения?

– Обострения бывают круглый год. Особенно на изломе погоды, когда бывают магнитные бури. Между прочим, мы не все знаем про это. Что мы знаем об инфразвуке? А это очень серьезная вещь.

Переход из одного погодного режима в другой – это всегда тяжелая ситуация: сердце приспособилось к одному температурному режиму, к одному атмосферному давлению – и вдруг резкая смена. Я давно даю такой совет больным: приобретайте барометры и следите за этим устройством. Если стрелка упала, хотя погода вроде бы не изменилась, будь готов к тому, что начнутся неприятные ощущения – скачки давления, приступы аритмии. Когда я писал докторскую очень много лет назад, я изучал, как погода влияет на аритмию. Для этого я даже работал с гидрометцентром.

– Как помочь людям, у которых случился инфаркт? Что тут главное?

– Должно быть постепенное восстановление физических возможностей. Очень быстрое. Спустя несколько дней после инфаркта. Должен прийти методист, показать, как надо начинать движения. Сначала поработать кистью, потом ногами. Движения медленные. Но нужно двигаться! Учитель мой Виталий Григорьевич Попов – великий наш кардиолог – вспоминал, как однажды пришел к больному, а больной лежит привязанный к кровати – чтобы не двигался. Ужас! Есть целая система по реабилитации – и физической, и психической.

– А как себя вести с человеком, у которого больное сердце?

– Щадить надо! Вообще профилактика заболеваний чрезвычайно важная вещь! Был такой великий терапевт Григорий Антонович Захарьин. Его цитату приведу: «Победоносно спорить с недугами масс может лишь профилактическая медицина и гигиена». Это было сказано больше ста лет назад.

Моя мама была библиотечным работником. Она говорила, что человек максимально должен быть собран, максимально должен быть бережен к своему окружению дома. Не с чужими людьми, не на работе, а дома! А обычно мы приходим домой и расстегиваем все пуговицы, отпускаем себя. На работе ходили стиснув зубы, потому что не можем ответить грубо ни подчиненному, ни начальнику. А дома!!! Самые большие раны человеку наносятся дома!

А когда у кого-то больное сердце, нужно быть особенно бережным. Быть очень разумным. Не сюсюкать, чтобы человек не обижался. Не надо так: «Это не трогай! Это не поднимай! Не ходи, полежи…» Потому что таким сюсюканьем мы только подчеркиваем, что человек на особом положении, а это тоже травмирует. Но и лишний раз его поберечь надо. Лифта в доме нет, а нужно сбегать в магазин? Так подумай, сколько он сегодня уже прошел; посмотри, одышка есть или нет? И исходя из этого принимай решение.

Особая статья, как правильно кормить больного. Это сложная штука! Не как ему хочется: утром чайку, потом опять чайку, а потом обед на ночь глядя. Надо кормить равномерно, несколько раз в день. Чем кормить, нужно узнать у врача. И стараться, чтобы больной был спокоен. Не волновать его.

«Монахи болеют легче»

– Как влияют на работу сердца стрессы и депрессия?

– Плохо влияют. Но мало кто знает, что есть еще одно понятие – дистресс. Дистресс – это отрицательный стресс. И есть такое понятие как стресс без дистресса. Без стрессов мы не живем. Как только родился младенец – ух ты! Не хочу! Холодно! Меня кто-то трогает! Начинают зачем-то обмывать. Стресс, крик. Хочу назад. Вообще зачем мне это нужно все! И пошло-поехало, понимаете? И у взрослого человека постоянные стрессы. Когда мы смотрим спортивные состязания, когда играем во что-то сами. Когда читаем книги, когда слушаем музыку. Классическая музыка так волнует! Человек слушает, и у него слезы! Но это счастливые слезы! Потому что он одновременно впитывает эту красоту невероятную. Стресс неизбежен. Дистресс – это удар, оскорбление. Вот этого нужно избегать. Это обида. Это жуткая агрессия, гнев. Это грех. Не нужно нервировать себя. Мудрость нужна большая.

Один мой знакомый врач написал диссертацию о том, как переносят гипертонию, астму и язву богатые люди и монахи. Оказалось, что болеют одинаково часто. Но монахи болеют легче!

– А что значит «болеют легче»?

– У них нет такого угнетения духа. Для бизнесмена заболеть, выйти из строя – это трагедия. Он волнуется, нервничает. Это дистресс. А монахи благодушны!

Надо ли знать свой смертный час?

– Если вы знаете, что человеку осталось недолго жить, как вы говорите ему об этом? Вы как-то готовите его к этому переходу?

– Это очень правильный и очень серьезный вопрос. Потому что после так называемой перестройки у нас пошло обезьянничание с Запада, причем усваиваются не лучшие черты западной цивилизации. У них там к этому относятся просто: о скорой смерти пациенту сообщать надо, чтобы он успел сделать соответствующие юридические распоряжения. У нас тоже стали сообщать пациенту о страшном диагнозе. Я не согласен с этим!

– Почему?

– Потому что такой случай был – о нем рассказывал мой учитель. Один очень мужественный человек, закаленный в боях и в жизни, был тяжело болен и попросил врача: «Доктор, вы знаете мою жизнь. Я много видел, много претерпел. Я спокойно отношусь ко всему – и к смерти тоже. Скажите честно, сколько мне осталось?» Врач ему сказал. (Пауза.) Больной отвернулся к стене, несколько дней так пролежал. Человек, поседевший, прошедший бои, который так много видел! Это частая реакция и у многих обычных людей. Конечно, бывают и исключения.

Могут спросить: «Но как же вы, верующие люди, можете не сообщить о скорой смерти? Вы должны подготовить человека! Это наша надежда и наше упование…» Но, во-первых, еще неизвестно, что нас там ждет. Одобрят ли там нашу жизнь, наше поведение. А что там будет, мы не знаем, и это страшно на самом деле. Страшен переход. Мы ничего не знаем об этом. Я думаю так, что даже верующий человек не должен знать часа своей смерти. Исключение – это разве что люди в самом-самом почтенном возрасте, старушки, которые уже себе и смертное белье припасли, и денежки на похороны отложили.

Верующих людей у нас много. Крестятся все, вот только отпевают не всех. Над нашим обществом хорошо потрудились, стараясь выбить из людей веру, и в значительной степени преуспели в этом. Вспомните, как мужички сбрасывали колокола с колоколен, церкви рушили. Многие сегодня крестились в зрелом возрасте. И говорить о скорой смерти этим людям, подвергать такому стрессу неокрепшую веру – опасно. Нельзя так безжалостно относиться к людям.

Конечно, больной может спросить: «Доктор, сколько мне осталось?» Но, во-первых, мы, врачи, сами, честно говоря, не знаем точно. Мы не пророки. Более или менее понятно, сколько человек еще протянет, но бывают и ошибки… Обычно говорят так: «Не буду от вас скрывать: положение серьезное».

Вы видите, сколько врачей вокруг больных? Какие бесконечные обходы? И ночью не отходят, и днем. Постоянные консультации. Но мы бы не стали ничего этого делать, если бы у нас не было никакой надежды. У нас есть надежда. Я думаю, что наша задача сейчас – это думать о том, как сделать так, чтобы пациент поддержал нас, врачей, был нашим союзником в борьбе за его жизнь. Например, спросить: «Я вижу, на вас крестик. Вы верующий?» Он ответит: «Да». Ты ему: «Вы уж простите за такой интимный вопрос, а вы давно причащались? Вы знаете, я бы вам советовал душу облегчить. Ведь у нас столько грехов накопилось. Душу облегчите – вам и физически легче станет. Понимаете? И причаститься после этого, конечно».

Чужое сердце

– Каково ваше отношение как православного христианина к пересадке сердца? На ваш взгляд, что происходит с человеком, которому пересаживают сердце? Меняется ли он?

– Меняется, как меняется любой человек, переживший тяжелую операцию.

А отношусь я положительно и не раз направлял людей на эту операцию – иначе они бы погибли. В чем-то здесь есть ответ на ваш самый первый вопрос. Потому что если бы сердце полностью отвечало за личность человека, то после пересадки, трансплантации это был бы другой человек. Отец Анатолий (Берестов) был настоятелем церкви при Институте трансплантологии. Мы с ним давно знакомы, еще до его пострига. Я его спрашивал, не замечал ли он, что люди меняются после пересадки сердца. Он категорически отвечал: «Нет!»

«Между грехом и болезнью прямая связь»

– Цель христианской жизни – очистить сердце. «Чистые сердцем узрят Бога» – слова из Священного Писания. Как вы понимаете эту фразу? И говорите ли вы об этом с пациентами?

– Да… «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8). Речь идет о духе, я думаю. Потому что чисты духом те, кто любят людей. И в этом видят исполнение Божиих заповедей. Когда человек согрешил, он загнал себя внутрь. А совесть есть, и она не успокаивается. Это застойный очаг. А вокруг него индуцируется электрическое поле неправильного заряда. Поражаются другие центры. Центр сосудодвигательный – вот тебе гипертония. Центр регуляции желудочно-кишечного тракта – вот тебе язва. Прямая связь между грехом и болезнью.

– Александр Викторович, дайте, пожалуйста, нашим читателям совет, как следить за сердцем.

– Самолечением заниматься очень опасно! Можно так промахнуться. А сердце – орган очень важный, как вы уже поняли. Лучше посоветоваться с врачом, а не изучать интернет, что просто опасно.

С Александром Недоступом

беседовал Никита Филатов

Почему сердце - важнейший орган и с медицинской, и с духовной точек зрения? Насколько сложны его строение и работа? Как сохранить сердце здоровым? Что особенно опасно для него? Надо ли говорить пациентам с тяжелыми кардиопатологиями о скорой смерти? Как относиться к пересадке сердца? На эти и другие вопросы отвечает замечательный доктор Александр Викторович Недоступ .

Вместилище души или «конусообразный полый мышечный орган»?

Сердце - важнейший физический орган человека. Сердце занимает центральное место и в духовной жизни, о нем постоянно говорится в Библии. Сердцу придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. Александр Викторович, на ваш взгляд врача-кардиолога, почему такое внимание к сердцу отведено в Священном Писании? Вообще почему этот орган важнейший и в физическом, и в духовном мире?

Не в первый раз мне задается такой вопрос. Я сам себе его ставил неоднократно. С коллегами иногда говорим об этом. Что касается роли сердца в физической жизни, то это насос, который перемещает кровь по органам. А кровь - носитель и кислорода, и питательных веществ. Кровь должна проникнуть во все закоулки организма. Когда останавливается кровообращение, человек не может жить - он умирает.

А почему сердце считается вместилищем духовной жизни человека? Есть множество пословиц и выражений вроде «сердце - вещун». И святые отцы все время говорят о сердце - я читал эти труды. Например святитель-врач Лука (Войно-Ясенецкий). Мозг понимался ими как место, где обитает разум, а сердце - как место, где обитают чувства, дух. Но думается, что это все-таки такой поэтический или иной, но образ, и непосредственно сердце - не вместилище души, духа и так далее. Хотя, возможно, это и не так. Потому что разве можно равняться со святыми отцами?! Где располагается душа? Что мы знаем об этом? Да похоже, что она располагается слитно со всем организмом. Недаром духовная сущность человека не имеет образа телесного и человеческого. Она распределена. Это вопросы, на которые ответа нет.

Я терапевт и кардиолог. Каждый день имею дело с больными. Знаю довольно хорошо, как сердце устроено: какие у него клапаны, какая проводящая система, как оно сокращается, как бьется. Знаю, как оно болеет, какие в нем могут быть изменения. И сказать, что это все - вместилище духа... Знаете, это как-то вульгарно звучит. И совершенно непонятно. Я думаю, что, скорее всего, такие представления о сердце связаны с тем, что, когда человек переживает какие-то эмоции, сердце тут же отвечает на это: оно бьется сильнее или же замирает на мгновение. При движении чувств человек невольно кладет руку на сердце. И оно болит при неприятных эмоциях, при каких-то трагических известиях... Конечно, неразрывная связь между эмоциональной жизнью человека и его сердцем существует. Я читал диссертацию о сердце и душе, по-моему, она из Грузии была... Прочел. Умная, хорошая, но ответа я там так и не нашел.

Сердце - орган, который отвечает за веру человека. В сердце происходит основная борьба за душу человека. В нем сосредоточено все злое и хорошее, что есть в человеке. Христос сказал: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15: 19). Как к этому относится медицина?

А мозг, голова, мышление? Разве всё это не отвечает за веру? Сколько интеллектуалов великих - и как всё это без головы можно представить? (Смеется.)

Насколько сложно устроено сердце человека? Насколько уникален этот орган? Каковы его функции? Паскаль однажды заметил: «Сердце, а не разум чувствует Бога».

Казалось бы, мышца, клапаны... Между тем устройство сердца бесконечно сложно

Устройство бесконечно сложно. Если формально посмотреть, ну мышца, которая сокращается; клапаны, которые регулируют поток крови в самом сердце, - все, казалось бы, очень просто. Но сама по себе мышца сокращаться не будет. Что-то заставляет ее это делать. Есть в устройстве сердца, так скажем, деталь, которая образно называется «проводящая система». Это те нервы, которые проходят по сердцу: они построены совершенно определенно. По ним проходят электрические токи, заставляющие сердце сокращаться. И в этой «проводящей системе» есть предсердно-желудочковый узел - тоже целая система. По латыни: атриовентрикулярная система. И вот этот узел настолько сложен, настолько непонятен, настолько мудро и интересно устроен, что у нас даже есть афоризм: атриовентрикулярный узел - это остров чудес в океане неизвестного. Когда начинаешь это изучать подробнее: Боже мой! Сколько же там мудрости и неизвестных процессов происходит. Поразительно!

Когда сердцу больно

В нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирает больше всего людей. Почему болезнь сердца - это болезнь номер один, особенно в России?

Это, пожалуй, касается большинства цивилизованных стран. Трудно сказать... При всей сложности, при всей мудрости, которая в ней заложена, сердечно-сосудистая система очень ранима. Поэтому и болеют люди так часто. Сердечно-сосудистая система участвует во всем: и в обеспечении физической подвижности, и в обеспечении интеллектуальной деятельности, коль скоро она занимается транспортом - подвозом питательных веществ, кислорода и пр. И вместе с тем такая ранимость! Заметьте: как только человек начинает жить, сердце начинает работать. У плода сердце уже работает.

- В утробе?

Да, в утробе, конечно. До последнего вздоха оно работает. Какая же на него нагрузка выпадает колоссальная! И насколько это чувствительный орган, который воспринимает все тончайшие эмоциональные движения человеческой души. Оно тонко приспособлено и к физическим запросам. Это очень сложный орган. А где тонко, там и рвется! Почему так происходит? Эта сложность и обеспечивает уязвимость. Возьмите, к примеру, топор какой-нибудь. Что в нем сложного? Вы видели когда-нибудь, чтобы топоры ломались? Да нет, лежит себе. (Смеется.) Сложнейшая система ломается часто. Так и здесь.

По статистике, чаще всего сердечно-сосудистыми заболеваниями страдают мужчины, они чаще всего и умирают от этого. Почему?

Берегите мужчин, как сказал один журналист. Прежде всего, возникает мысль о женских половых гормонах - они являются защитниками человеческого организма. На этом, кстати, было основано применение женских половых гормонов как терапевтического средства при заболеваниях сердца вообще и у мужчин в частности. Но у мужчин это давало соответствующий нескладный результат, и от такого лечения постепенно отказались. Женские гормоны обладают сосудорасширяющим действием. Итак, отсутствие или малое количество женских гормонов - это первое. Второе - курение. Это очень большое зло и агрессия. Затем, конечно, то, что на долю мужчин выпадает больше стрессовых нагрузок. Мужчины - воины, мужчины - стратеги, мужчины - начальники, мужчины отвечают за свою страну, за свой коллектив. Президент - это мужчина все-таки как правило. А значит, нагрузка более сильная и более тяжелая на нервную систему и на сердце.

- В каком возрасте нужно задумываться о сердце?

Прежде всего должны задумываться родители. Когда младенец родился, надо следить, чтобы он не заболел, не простудился, чтобы не было у него воспаления легких. Защищать его нужно - раз. Закалять - два. Правильно кормить, когда он подрастет и придет время отрывать его от груди - три. Физические нагрузки обязательно. Может быть, отдать его в группы физической подготовки, чтобы он правильно занимался. Не нагружать его десятью секциями! Драмкружок, кружок по фото - это слишком много что-то! А там еще и язык, и хоккей. А в школе нужно объяснять, как себя вести, чтобы не заболеть, чтобы сердечко было здоровое. Не знаю, проводят ли сейчас такие уроки в школе.

Когда начать заботиться о сердце? С рождения

Защищать сердце нужно с рождения. Говорить об опасности курева! Я вспоминаю, какую профилактику провел со мной отец, который курил с гимназических лет и умер от рака легких. Я был во втором классе. Он меня подозвал и спросил: «Ну как, ты уже курил?» Я говорю: «Нет, пап». Он: «Хорошо. Давай-ка закуривай здесь! Что ты будешь по уборным прятаться...» Достал «Беломор», я закурил. Он говорит: «Втягивай в себя». Я закашлялся: «Пап, я не хочу...» - «Пробуй! Попробовал?» И знаете, я больше не захотел! Так и остался некурящим. Это жесткий метод, и он неправильный.

Рассказывать нужно, что такое сердце, как важно оно! Какие бывают болезни сердца - даже у молодых людей.

В какие времена года людям с сердечными заболеваниями нужно быть крайне осторожными? Когда случаются обострения?

Обострения бывают круглый год. Особенно на изломе погоды, когда бывают магнитные бури. Между прочим, мы не все знаем про это. Что мы знаем об инфразвуке? А это очень серьезная вещь.

Я даю такой совет больным: приобретайте барометры и следите за этим устройством

Переход из одного погодного режима в другой - это всегда тяжелая ситуация: сердце приспособилось к одному температурному режиму, к одному атмосферному давлению - и вдруг резкая смена. Я давно даю такой совет больным: приобретайте барометры и следите за этим устройством. Если стрелка упала, хотя погода вроде бы не изменилась, будь готов к тому, что начнутся неприятные ощущения - скачки давления, приступы аритмии. Когда я писал докторскую очень много лет назад, я изучал, как погода влияет на аритмию. Для этого я даже работал с гидрометцентром.

- Как помочь людям, у которых случился инфаркт? Что тут главное?

Должно быть постепенное восстановление физических возможностей. Очень быстрое. Спустя несколько дней после инфаркта. Должен прийти методист, показать, как надо начинать движения. Сначала поработать кистью, потом ногами. Движения медленные. Но нужно двигаться! Учитель мой Виталий Григорьевич Попов - великий наш кардиолог - вспоминал, как однажды пришел к больному, а больной лежит привязанный к кровати - чтобы не двигался. Ужас! Есть целая система по реабилитации - и физической, и психической.

- А как себя вести с человеком, у которого больное сердце?

Щадить надо! Вообще профилактика заболеваний чрезвычайно важная вещь! Был такой великий терапевт Григорий Антонович Захарьин. Его цитату приведу: «Победоносно спорить с недугами масс может лишь профилактическая медицина и гигиена». Это было сказано больше ста лет назад.

Нужно быть особенно бережным к своим домашним. Не с чужими людьми, не на работе, а дома!

Моя мама была библиотечным работником. Она говорила, что человек максимально должен быть собран, максимально должен быть бережен к своему окружению дома. Не с чужими людьми, не на работе, а дома! А обычно мы приходим домой и расстегиваем все пуговицы, отпускаем себя. На работе ходили стиснув зубы, потому что не можем ответить грубо ни подчиненному, ни начальнику. А дома!!! Самые большие раны человеку наносятся дома!

А когда у кого-то больное сердце, нужно быть особенно бережным. Быть очень разумным. Не сюсюкать, чтобы человек не обижался. Не надо так: «Это не трогай! Это не поднимай! Не ходи, полежи...» Потому что таким сюсюканьем мы только подчеркиваем, что человек на особом положении, а это тоже травмирует. Но и лишний раз его поберечь надо. Лифта в доме нет, а нужно сбегать в магазин? Так подумай, сколько он сегодня уже прошел; посмотри, одышка есть или нет? И исходя из этого принимай решение.

Особая статья, как правильно кормить больного. Это сложная штука! Не как ему хочется: утром чайку, потом опять чайку, а потом обед на ночь глядя. Надо кормить равномерно, несколько раз в день. Чем кормить, нужно узнать у врача. И стараться, чтобы больной был спокоен. Не волновать его.

«Монахи болеют легче»

- Как влияют на работу сердца стрессы и депрессия?

Плохо влияют. Но мало кто знает, что есть еще одно понятие - дистресс. Дистресс - это отрицательный стресс. И есть такое понятие как стресс без дистресса. Без стрессов мы не живем. Как только родился младенец - ух ты! Не хочу! Холодно! Меня кто-то трогает! Начинают зачем-то обмывать. Стресс, крик. Хочу назад. Вообще зачем мне это нужно все! И пошло-поехало, понимаете? И у взрослого человека постоянные стрессы. Когда мы смотрим спортивные состязания, когда играем во что-то сами. Когда читаем книги, когда слушаем музыку. Классическая музыка так волнует! Человек слушает, и у него слезы! Но это счастливые слезы! Потому что он одновременно впитывает эту красоту невероятную. Стресс неизбежен. Дистресс - это удар, оскорбление. Вот этого нужно избегать. Это обида. Это жуткая агрессия, гнев. Это грех. Не нужно нервировать себя. Мудрость нужна большая.

Один мой знакомый врач написал диссертацию о том, как переносят гипертонию, астму и язву богатые люди и монахи. Оказалось, что болеют одинаково часто. Но монахи болеют легче!

- А что значит «болеют легче»?

У них нет такого угнетения духа. Для бизнесмена заболеть, выйти из строя - это трагедия. Он волнуется, нервничает. Это дистресс. А монахи благодушны!

Надо ли знать свой смертный час?

Если вы знаете, что человеку осталось недолго жить, как вы говорите ему об этом? Вы как-то готовите его к этому переходу?

Это очень правильный и очень серьезный вопрос. Потому что после так называемой перестройки у нас пошло обезьянничание с Запада, причем усваиваются не лучшие черты западной цивилизации. У них там к этому относятся просто: о скорой смерти пациенту сообщать надо, чтобы он успел сделать соответствующие юридические распоряжения. У нас тоже стали сообщать пациенту о страшном диагнозе. Я не согласен с этим!

- Почему?

Потому что такой случай был - о нем рассказывал мой учитель. Один очень мужественный человек, закаленный в боях и в жизни, был тяжело болен и попросил врача: «Доктор, вы знаете мою жизнь. Я много видел, много претерпел. Я спокойно отношусь ко всему - и к смерти тоже. Скажите честно, сколько мне осталось?» Врач ему сказал. (Пауза.) Больной отвернулся к стене, несколько дней так пролежал. Человек, поседевший, прошедший бои, который так много видел! Это частая реакция и у многих обычных людей. Конечно, бывают и исключения.

Могут спросить: «Но как же вы, верующие люди, можете не сообщить о скорой смерти? Вы должны подготовить человека! Это наша надежда и наше упование...» Но, во-первых, еще неизвестно, что нас там ждет. Одобрят ли там нашу жизнь, наше поведение. А что там будет, мы не знаем, и это страшно на самом деле. Страшен переход. Мы ничего не знаем об этом. Я думаю так, что даже верующий человек не должен знать часа своей смерти. Исключение - это разве что люди в самом-самом почтенном возрасте, старушки, которые уже себе и смертное белье припасли, и денежки на похороны отложили.

Верующих людей у нас много. Крестятся все, вот только отпевают не всех. Над нашим обществом хорошо потрудились, стараясь выбить из людей веру, и в значительной степени преуспели в этом. Вспомните, как мужички сбрасывали колокола с колоколен, церкви рушили. Многие сегодня крестились в зрелом возрасте. И говорить о скорой смерти этим людям, подвергать такому стрессу неокрепшую веру - опасно. Нельзя так безжалостно относиться к людям.

Конечно, больной может спросить: «Доктор, сколько мне осталось?» Но, во-первых, мы, врачи, сами, честно говоря, не знаем точно. Мы не пророки. Более или менее понятно, сколько человек еще протянет, но бывают и ошибки... Обычно говорят так: «Не буду от вас скрывать: положение серьезное».

Вы видите, сколько врачей вокруг больных? Какие бесконечные обходы? И ночью не отходят, и днем. Постоянные консультации. Но мы бы не стали ничего этого делать, если бы у нас не было никакой надежды. У нас есть надежда. Я думаю, что наша задача сейчас - это думать о том, как сделать так, чтобы пациент поддержал нас, врачей, был нашим союзником в борьбе за его жизнь. Например, спросить: «Я вижу, на вас крестик. Вы верующий?» Он ответит: «Да». Ты ему: «Вы уж простите за такой интимный вопрос, а вы давно причащались? Вы знаете, я бы вам советовал душу облегчить. Ведь у нас столько грехов накопилось. Душу облегчите - вам и физически легче станет. Понимаете? И причаститься после этого, конечно».

Чужое сердце

Каково ваше отношение как православного христианина к пересадке сердца? На ваш взгляд, что происходит с человеком, которому пересаживают сердце? Меняется ли он?

Меняется, как меняется любой человек, переживший тяжелую операцию.

Я спрашивал у отца Анатолия (Берестова), не замечал ли он, что люди меняются после пересадки сердца. Он категорически отвечал: "Нет!"

А отношусь я положительно и не раз направлял людей на эту операцию - иначе они бы погибли. В чем-то здесь есть ответ на ваш самый первый вопрос. Потому что если бы сердце полностью отвечало за личность человека, то после пересадки, трансплантации это был бы другой человек. Отец Анатолий (Берестов) был настоятелем церкви при Институте трансплантологии. Мы с ним давно знакомы, еще до его пострига. Я его спрашивал, не замечал ли он, что люди меняются после пересадки сердца. Он категорически отвечал: «Нет!»

«Между грехом и болезнью прямая связь»

Цель христианской жизни - очистить сердце. «Чистые сердцем узрят Бога» - слова из Священного Писания. Как вы понимаете эту фразу? И говорите ли вы об этом с пациентами?

Да... «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8). Речь идет о духе, я думаю. Потому что чисты духом те, кто любят людей. И в этом видят исполнение Божиих заповедей. Когда человек согрешил, он загнал себя внутрь. А совесть есть, и она не успокаивается. Это застойный очаг. А вокруг него индуцируется электрическое поле неправильного заряда. Поражаются другие центры. Центр сосудодвигательный - вот тебе гипертония. Центр регуляции желудочно-кишечного тракта - вот тебе язва. Прямая связь между грехом и болезнью.

- Александр Викторович, дайте, пожалуйста, нашим читателям совет, как следить за сердцем.

Самолечением заниматься очень опасно! Можно так промахнуться. А сердце - орган очень важный, как вы уже поняли. Лучше посоветоваться с врачом, а не изучать интернет, что просто опасно.

Это заседание Общества Православных врачей Москвы было отрадно необычным, неожиданным. Начали с «Царю Небесный…». А затем… слушали живой, чудом уцелевший на магнитофонной пленке голос Cвятителя Луки (Войно-Ясенецкого), Крымского исповедника. Проповедь Cвятителя 1956 года была посвящена борьбе человека с духами зла, со своими страстями. Впечатление от голоса Cвятителя Луки не берусь описать: могу только сказать, что никогда подобной проповеди я не слышал. Поражало не только то, что говорил в те трудные времена Владыка Крымский, поражал прежде всего сам его голос, - то к а к он говорил, поражала сила веры, сила духа, сила любви к овцам Христова стада, окруженного врагами Христовыми со всех сторон… Так и видишь перед собою этого величественного седовласого старца, уже ослепшего, уже известного чудотворениями, выдержавшего невероятную борьбу с репрессивной машиной, - благодаря силе духа, несгибаемой воле, великому Божьему дару врачевства, перед которым вынуждены были склонять голову даже ненавистники Христа: они ложились на операционный стол Владыки, видя перед собою в операционной святую икону…
На заседании почти не было слышно светского разговора, это была беседа глубоко воцерковленных людей. В дальнейшем, разговаривая с председателем общества профессором Александром Викторовичем Недоступом, я понял, откуда этот полумонашеский дух.
Общество Православных врачей было создано в Москве семь лет назад. Оно организовалось в то время, когда фактически начался развал традиционно сильной в России системы здравоохранения. Это было первое в России подобное Общество. Его безссменным председателем с самого начала является совершенно удивительный человек, доктор медицинских наук, профессор кафедры факультетской терапии Московской медицинской академии им. И.Сеченова Александр Викторович Недоступ. Удивляют, конечно, не столько его звания или его прекрасные профессиональные качества, сколько самая личность. Но это - особый разговор.

- Александр Викторович, расскажите, пожалуйста, как организовалось Общество Православных врачей?
- Общество Православных врачей г. Москвы организовалось весной 1995 г. Пришло несколько сотрудников Министерства здравоохранения, несколько московских клиницистов, услышавших мое выступление по радио «Радонеж». Это были доктора Филимонов, Жуков, Антипенков, иеромонах Анатолий Берестов. Стали думать об организации общества, так как положение врача в современном мире особое (как вообще положение верующего человека), потому что мы верим в Бога, стараемся жить по Божиим законам, а окружающая жизнь, как правило, от этого всего отвращает. Такое раздвоение свойственно и современной медицине.
- В настоящее время существует очень много оккультных методов лечения людей. Как ваше общество реагирует на это?
- Да, сейчас распространены экстрасенсорика, колдовство, восточные методы лечения, за которыми стоят восточные религиозные идеологии, чуждые нам. Это нас безпокоит, и мы на своих заседаниях вырабатываем отношение Православного врача к этим методам.
- В какие условия поставлен сегодня врач?
- В эпоху так называемой перестройки наша система здравоохранения, по общему признанию, лучшая в мире, стала активно разрушаться. Ушли социальные гарантии, медицина коммерциализировалась. Этому коммерческому подходу противится все существо Православного врача. Помните притчу о том, как в выметенный дом покинувший его бес вернулся еще с семью бесами, злейшими себя? Так случилось и с медициной. Когда у врачей из души вымели старые принципы и идеалы, а новых не вложили, ничего хорошего из этого не вышло. К счастью, не все врачи в одночасье утратили свои идеалы. Многие из них работают за нищенскую зарплату, на двух ставках, по сути, подвижничают, сгорают на работе. И это вызывает уважение. Причем не только Православные врачи, но и врачи неверующие. Они слушают голос совести, голос Бога в себе (ведь по Тертуллиану, душа - христианка). Я им всем низко кланяюсь.
- Как проходят заседания общества и есть ли у вашего общества духовник?
- Заседания проходят один раз в месяц. На первом же нашем заседании присутствовал известный русский старец архимандрит Кирилл (Павлов) из Троице-Сергиевой Лавры. Он благословил нашу деятельность, бывал и на других наших заседаниях, мы с ним в трудных случаях советуемся. Нам в этом смысле повезло, у нас есть такой чистейший духовный камертон. Я считаю, что духовный наставник должен быть в каждом региональном Обществе Православных врачей, чтобы сверять свои решения с установлениями Церкви. Есть в нашем обществе и священники - бывшие врачи, как, например, иеромонах Анатолий Берестов, священник Василий Бабурин, игумен Валерий Ларичев. Все они - бывшие врачи: психиатры, невропатологи.
- Расскажите пожалуйста о своих коллегах из других регионов. Чем занимаются они?
- Каждое из обществ (а их по России и странам СНГ довольно уже много) акцентирует в своей деятельности какую-нибудь одну проблему, хотя занимаются, конечно, не только ею. Скажем, в Курске акцентируются проблемы психиатрии. Украинские коллеги в основном работают с личностью больного: учат Православному поведению, Православному восприятию болезни: как от болезни уберечься, как и с чем обращаться к священнику и т.д. В Грузии, где чрезвычайно плохая экономическая ситуация, Православные врачи просто берут свои рабочие инструменты (фонендоскопы и пр.) и идут по ЖЭКам безплатно лечить и диагностировать людей, измерять давление и пр.
- Скажите, пожалуйста, в чем для вас заключаются проблемы медицинской биоэтики?
- Проблем медицинской биоэтики достаточно много. Это и вопрос о фитальной терапии (с использованием тканей эмбрионов), и об эвтаназии. Сейчас вот активно обсуждается вопрос о стволовых клетках. Это универсальные клетки человеческого организма, выстраивающие и восстанавливающие любой орган, в который их внедряют. Подсаживаешь клетку к больному органу - и клетка начинает размножаться, сама заменяет больную ткань на здоровую. Но беда в том, что стволовых клеток более всего в эмбриональной ткани. То есть, чтобы вылечить больного человека, надо убить эмбрион, сделать аборт.
- Не потому ли так пропагандируются в медицинской среде и обществе аборты?
- Отчасти и поэтому. Ведь все это делается на далеко не безкорыстной основе. А аборт есть убийство, с которыми мы как Православные врачи никак согласиться не можем. По сути, это бизнес на убийстве. А наши коллеги вовсю этим занимаются и считают это весьма перспективным делом. О последствиях всего этого для судьбы России, для ее народонаселения говорить не приходится: здесь все ясно.
- А как обстоит дело с законодательством в области биоэтики?
- Вопросы биоэтики очень остро встали для всего нашего общества. По инициативе участников Рождественских чтений даже организован при Московской Патриархии Совет по биоэтике. Лет пять назад в Государственной Думе была собрана группа специалистов для выработки закона по биоэтике. Его черновой вариант был написан и представлен на обсуждение. Участие в его написании приняли крупные ученые: юристы, врачи, биологи, педагоги, законодатели. Закон, конечно, не был абсолютно совершенен, но с точки зрения Православия - безупречен. Там были определения, касающиеся и фитотерапии, и безплатной медицины, и эвтаназии, и экстрасенсорики. Однако мы встретили чрезвычайно мощное сопротивление своих коллег, уважаемых академиков, которые, к нашему великому удивлению, оказывается, одобряют все эти методы, несовместимые с христианским мировоззрением. И многие депутаты Госдумы были против этого закона.
- Их аргументы?
- Они утверждали, что нельзя вопросы этики измерять юридическими категориями, нужно оставаться в пределах самой этики. Есть этическая, моральная заповедь евангельская: «Не убий!». Но убийство осуждается ведь не только морально, существует статья Уголовного кодекса. Возразить против этого нечего, однако закон не дошел даже до слушаний. В новом составе члены думского комитета во главе с академиком Герасименко в течение полутора минут обсудили вопрос и решили, что слушать закон не надо. На этом все и кончилось. Все дело в том, что закон декларирует такие вещи, с которыми атеистическое, все еще господствующее, сознание смириться не может. Единственное, что сделано было за последнее время, - это принятие пятилетнего моратория на клонирование. Затем приняли клятву российского врача, в которой декларируется невозможность принимать участие в эвтаназии. Недавно газета «Московский комсомолец», которую я не люблю, все-таки (пусть и по конъюнктурным соображениям) выступила против фитальной терапии. Это уже хорошо.
- Прошло семь лет со дня создания Общества Православных врачей Москвы. Довольны ли вы тем, как оно развивается?
- Нет, я не очень доволен. В обществе сейчас состоит всего около ста человек. Многие отсеиваются, так как не совсем ясно представляют, чего ожидать от совместной с нами работы. Были люди, которые приходили к нам как в некий общепросветительский кружок, а мы решаем пожарные вопросы медицины. Другие не очень хотят слушать о проблеме абортов и так далее.
- Александр Викторович, каков ваш идеал врача?
- Верующий врач должен жалеть не себя, а больного. Человек долга и в известном смысле подвижник. Врач должен воспитывать себя, духовно расти, не растрачивать себя по пустякам. То есть врач, на мой взгляд, профессия, близкая к духовному служению. Это подвижничество. Недаром врач хотя и нее дает обет, но дает клятву врача.
- Что нужно сделать, чтобы медицина в нашей стране служила людям?
- Во-первых, должны произойти значительные социально-экономические преобразования в стране. Так дальше продолжаться не может. На здравоохранение должны тратиться очень большие государственные средства. Должно быть прекращено разворовывание страны, подчинение ее идеям глобализма. Сейчас население уменьшается уже на миллион человек в год - и так будет продолжаться дальше, если ничего не изменится. Квота населения России определена известными международными организациями примерно в пятьдесят миллионов человек. Эта задача по сокращению населения успешно выполняется. С другой стороны, должна быть христианизация всего общества. Нельзя и невозможно устраивать у нас в стране этакие «островки деда Мазая», где люди будут спасаться от болезней, а нужно второе крещение Руси. Но один священник верно подметил, что уровень религиозности в обществе определяется не столько количеством крещений и отпеваний, сколько - венчаний. Это показатель воцерковленности населения. А у нас и среди больных, и среди врачей - низкий уровень воцерковленности. Если Бог сотворит чудо и произойдет второе мощное крещение Руси, то все изменится.
- Как вы сами пришли к Богу?
- Хотя я вырос в религиозной семье, сначала я воспринимал внешнюю обрядовую сторону религии, и жизнь не соприкасалась во мне с этой внешней церковностью. А потом произошла жизненная коллизия, когда жестко встал вопрос о смысле жизни, даже о целесообразности ее продолжения. Ноги сами привели в храм. Это случилось лет в тридцать. Теперь я жалею, что так поздно пришел в Церковь. Хотя я знаю людей, которые легко, будучи людьми неверующими, шли к Богу, - как моя жена, например. Она актриса, очень хорошая; однажды она проснулась, подумала о Боге - и почувствовала: «Да я же верю в Бога, как я раньше не верила, почему мне это было не понятно?». Один мой крестник, студент, пришел к Богу иным, чисто логическим путем: «Если нет Бога, то жизнь не имеет смысла». А еще одна моя крестница пришла к Богу, имея перед глазами пример людей верующих. Но к этому моменту она прочла уже почти всего Достоевского. То есть, внутренняя готовность все же должна быть.
- А были в вашей жизни случаи, когда явно открывался Божий промысел?
- Была трудная коллизия, когда как бы я ни поступил как врач - все было бы плохо. И Бог снял с меня ответственность, вывел из патовой ситуации. Юноша был обречен. Нельзя было ничего не делать - он умирал. И нельзя было делать, так как он умер бы при первых же действиях врача. Я уже было принял решение - идти на колоссальный риск, но милостью Божией все разрешилось. А произошло это так: я вышел в коридор охладить свою голову от всех этих дум, спросить совета у Бога, помолиться. Помолился. За считанные секунды, пока меня не было, больной ушел из жизни сам. Господь всех нас избавил от страшного выбора, который тяжелым камнем лег бы и на душу родителей, и на мою. Здесь я явно почувствовал руку Божию.

Как русская медицина отразила все противоречия нашего века

На протяжении 100 лет перемены, так или иначе, коснулись разных сторон русского бытия. И, конечно, не могли обойти стороной такую важную отрасль, как медицина. Кроме социальных потрясений, на состояние медицины оказали, и оказывает огромное воздействие начавшаяся в середине прошлого века НТР (научно-техническая революция). Итогом является противоречивость реалий медицины нашего времени, где несомненные, порой огромные достижения соседствуют с трагическими, часто невосполнимыми утратами...

Чтобы быть правильно понятым, добавлю, что под медициной понимается совокупность действующих в ней лиц – больных и врачей, а также сам процесс врачевания, и, наконец, система здравоохранения.

Попробуем (бегло!) перечислить наиболее яркие достижения медицины, замкнувшие столетие:

– «визуализация болезни» (рентгеновское исследование, включая рентгеноконтрастные методы, радиологические исследования; КТ, МРТ, ПЭТ и т.д.; эндоскопические и ультразвуковые методы исследования; биопсия органов с последующим микроскопическим исследованием);

– функциональная диагностика (ЭКГ, ФКГ, ВКГ, ФВД, ЭЭГ и т.д.);

– новое в хирургии (торакальная хирургия, включая кардиохирургию; хирургия мозга, эндопротезирование);

– резкое увеличение числа новых эффективных медикаментов (антибиотики, кортикостероиды, инсулин, кардиотропные, психотропные препараты и т.д.);

– появление реаниматологии, как отдельной дисциплины;

– появление трансплантологии;

– развитие генетики, в том числе клинической;

– открытие новых нозологических единиц («коллагенозы», кардиомиопатии, СПИД, генетические заболевания и т.д.)

– появление новых отраслей клинической медицины (космическая, спортивная медицина, медицина катастроф);

– новые патогенетические концепции (психосоматика, теория стресса и многое другое).

Объективные причины:

– противоречивость исторической обстановки (разруха, голод, эпидемии, войны, террор);

– формирование и внедрение новой (советской) модели здравоохранения, признанной ВОЗ в 1977 г. лучшей в мире, с ее частичным сломом в 90-е годы;

– колоссальный рост объема информации как теоретической, так и клинической (вспомним слова Г.А. Захарьина, адресованные студентам в конце XIX века: «Не дайте себе зачуметь от избытка знаний»);

– резкое увеличение вклада результатов параклинических (лабораторно-инструментальных) исследований в постановку диагноза;

– значительное увеличение количества сложных (специальных) методов лечения, требующих высокого уровня узкой профессионализации.

Субъективные причины:

– изменение личностных (поведенческих) качеств человека (врача) и соответственное изменение межличностных отношений;

– прогрессирующее увеличение специализаций медицинских профессий;

– значительное уменьшение доли «синтетических» врачей (терапевты, педиатры–модераторы, координаторы, врачи первого контакта) при понижении уровня их подготовки;

– утрата клиницизма, клинического мышления (умения ставить интегральный диагноз при обилии данных объективных исследований);

– уменьшение количества научно-клинических школ, их значения в клинической медицине;

– абсолютизация роли доказательной медицины;

– лечение в значительной степени по результатам лабораторно-инструментальных исследований, по алгоритмам («Больной пролечен в соответствии со стандартами …»);

– лечение болезни, а не больного (по диагнозу, даже по синдромам);

потеря гордости отечественной медицины – индивидуализации подхода к больному.

Вследствие субъективных причин отмечается значительное уменьшение «человечности», сострадания, сопереживания; качественное снижение межличностных отношений в системе «врач–больной». Кроме того, отмечается формальность отношений, исчезновение восприятия врачом личности больного; разобщение врача и больного аппаратурой. Врачи часто невнимательны, грубы, иногда даже жестоки.

Стремительно растет коммерциализация медицины, стремление заменить служение обслуживанием (отсюда введение понятия «услуга» вместо «помощь»). Причины этого лежат в глубинных сдвигах человеческого сознания, мироощущения, в постепенном разрушении христианских основ морали.

Не может не возникнуть вопрос: а какими врачи были раньше? Ответ на него можно было бы получить из художественной литературы. Но, как ни странно, наша литература не богата портретами врачей.

С одной стороны, не очень симпатичный Евгений Базаров, совсем не симпатичный Ионыч, с другой стороны, чеховский доктор Астров, герои «Открытой книги», «Дела, которому ты служишь», автор «Записок юного врача» (о странной фигуре Юрия Живаго мы не говорим – он доктор лишь по обозначению, но это происходит по воле автора романа Бориса Пастернака).

Особняком стоит опубликованная в 1947 году статья знаменитого русского философа Ивана Ильина «О призвании врача», в форме ответа семейного врача Ильиных на вопрос философа о причинах профессиональных достоинств русских врачей, отличающих их от западных коллег (впрочем, не исключено, что автором был сам Ильин, использовавший форму ответа на вопрос как литературный прием). У нас статья стала известна с начала 90-х годов. Приведем отрывки из нее.

«То, что вы так любезно обозначили как мою "личную врачебную особенность", по моему мнению, входит в самую сущность практической медицины. Во всяком случае, этот способ лечения соответствует прочной и сознательной русской медицинской традиции.

Согласно этой традиции, деятельность врача есть дело служения, а не дело дохода; а в обхождении с больными это есть не обобщающее, а индивидуализирующее рассмотрение; и в диагнозе – мы призваны не к отвлеченной «конструкции» болезни, а к созерцанию ее своеобразия.

Врачебная присяга, которую приносили врачи и которою мы все обязаны русскому Православию, произносилась у нас с полною и благоговейною серьезностью (даже и неверующими людьми): врач обязывался к самоотверженному служению; он обещал быть человеколюбивым и готовым к оказанию деятельной помощи всякого звания людям, болезнями одержимым; он обязывался безотказно являться на зов и по совести помогать каждому страдающему; а XIII том Свода законов (т. 89, 132, 149 и др.) вводил его гонорар в скромную меру и ставил его под контроль.

Но этим еще не сказано самое важное, главное, – то, что молчаливо предполагалось как несомненное. Именно – любовь. Служение врача есть служение любви и сострадания; он призван любовно обходиться с больным. Если этого нет, то нет главного двигателя, нет "души" и "сердца".

Тогда все вырождается и врачебная практика становится отвлеченным "подведением" больного под абстрактные понятия болезни (morbus) и лекарства (mediсamentum).

Но на самом деле пациент совсем не есть отвлеченное понятие, состоящее из абстрактных симптомов: он есть живое существо, душевно-духовное и страдающее, он совсем индивидуален по своему телесно-душевному составу, совсем своеобразен по своей болезни. Именно таким должен врач увидеть его, постигнуть и лечить. Именно к этому зовет нас наша врачебная совесть. Именно таким мы должны полюбить его, как страдающего и зовущего брата».

А теперь процитируем Антуана де Сент-Экзюпери.

«Я верю, настанет день, когда больной неизвестно чем человек отдастся в руки физиков. Не спрашивая его ни о чем, эти физики возьмут у него кровь, выведут какие-то постоянные, перемножат их одна на другую. Затем, сверившись с таблицей логарифмов, они вылечат его одной-единственной пилюлей.

И все же, если я заболею, то обращусь к какому-нибудь старому врачу. Он взглянет на меня уголком глаза, пощупает пульс и живот, послушает. Затем кашлянет, раскуривая трубку, потрет подбородок и улыбнется мне, чтобы лучше утолить боль.

Разумеется, я восхищаюсь наукой, но я восхищаюсь и мудростью».

Из этих цитат ясно, каким были хорошие врачи прежних лет. Сравним их образы с обликом современного врача. Сравним – и увидим результаты. Нет, я вовсе не хочу сказать, что все врачи прошлого были такими, как доктора из книг И.А. Ильина и А. де Сент-Экзюпери. Слава Богу, есть немало замечательных коллег, что своими нравственными и профессиональными качествами стоят рядом с героями Ильина. Но как много, увы, и их антиподов.

Особенно примечательно, что отрицательная эволюция фигуры врача (конечно, не обязательно врача) происходит не только в России, но и во всем мире – имеется в виду западная цивилизация.

Вглядываясь в происходящую мистерию эволюции общества (назовем его условно западно-европейским и американским), мы увидим некую последовательность хода событий и неизбежность ее влияния на медицину, в частности, на фигуру врача.

Одной из причин наблюдаемой трансформации фигуры врача, возможно, является предполагаемая рядом мыслителей закономерная историко-социальная эволюция человеческого общества, которая, в отличие от прямолинейного прогресса (марксистская концепция), представляет собой цикл, состоящий из начала, развития, расцвета, деградации и конца (исчезновения).

Эту концепцию развивали Николай Яковлевич Данилевский, Константин Николаевич Леонтьев, Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби, Лев Николаевич Гумилев.

Наиболее ярким представителем этой группы авторов является историк и философ Освальд Шпенглер (1880–1936). Основные положения его теории изложены в книге «Закат Европы» (1918–1922 гг.), выдержавшей в ближайшие годы после выхода в свет 56 изданий. Приведем перечень основных положений этой работы:

– в мире не существует единой общечеловеческой культуры и прогресса;

– до настоящего времени история человечества знает 9 самостоятельных культур (вавилонская, египетская, индийская, китайская, греко-римская, майя, византийско-арабская, западно-европейская и русско-сибирская);

– все они переживают сходное развитие: начало, восхождение, расцвет (культура), цивилизация, гибель;

– переход от стадии культуры к стадии цивилизации есть переход от творчества к бесплодию, от творческой деятельности к механической работе, он сопровождается стремлением к комфорту, к обустройству жизни.

У Шпенглера, однако, были предшественники, и жили они в России. Первый из них – Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) известен своим трудом «Россия и Европа» (1869). Основные положения этой работы сводятся к тому, что в мире существуют обособленные локальные культурно-исторические типы, своего рода организмы, переживающие зарождение, расцвет, дряхление, гибель.

Писатель и философ Константин Николаевич Леонтьев был последователем Н.Я. Данилевского. В книге «Восток, Россия и славянство» (1883–1886 гг.) он говорит об очагах культуры, претерпевающих три стадии циклического развития: первичная простота, цветущая сложность, упрощенная смешанная стадия.

Арнольд Джозеф Тойнби (1889 – 1975, Англия) был последователем О. Шпенглера. В основном труде «Исследование истории» (1934–1961 гг.) Тойнби приходит к выводу о том, что история человечества есть совокупность историй, замкнутых цивилизаций (вначале 21, затем 13), претерпевающих следующие стадии развития: возникновение, рост, надлом, разложение.

Нашим современником был сын поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой историк Лев Николаевич Гумилев (1912 – 2002). В своем основном труде «Этногенез и биосфера Земли» (1970) он приходит к выводу о том, что в истории человечества большую роль играет динамика пассионарного напряжения этнических систем:

– фаза подъема (быстрое увеличение числа пассионарных особей);

– акматическая фаза (максимальное число пассионариев);

– фаза надлома (резкое уменьшение их числа),

– инерционная фаза (медленное уменьшение числа пассионариев);

– фаза обскурации (почти полная замена пассионариев субпассионариями).

В некоторых случаях отмечается фаза «золотой осени» (всплеск пассионарности на фоне общей тенденции ее снижения с последующим исчезновением).

Наиболее известной из приведенных концепций, как сказано выше, является концепция Шпенглера, согласно которой, повторим, вершина цикла развития обозначается как культура, а следующая стадия (деградация) как цивилизация (исторически эта стадия хорошо известна на примере греко-римского этноса).

Достаточно ярким примером соотношения цивилизации и культуры может служить современный бытовой музыкальный центр. Он с потрясающей точностью воспроизводит звучание оркестра, музыкальных инструментов, вокальных пьес. Однако пройдитесь по частотным радиодиапазонам – и вы не услышите (почти наверняка) Моцарта, Чайковского, Шуберта, Каллас, Шаляпина: все каналы будут забиты синкопированной неряшливой дрянью и скороговоркой спортивных и политических комментаторов.

В стадии цивилизации человек испытывает стремление к комфорту, удобствам, минимализации личных усилий, в том числе нравственных; он также испытывает стремление к минимализации эмоций (на Западе считается неприличным «лезть в чужую душу»). Отношения становятся формализованными, внешними, душевные порывы неуместны.

Сочувствие, сопереживание в западном мире может быть расценено как трата эмоций, душевных сил, то есть известный дискомфорт, которого надо избегать (фактически это суперэгоизм, оберегание себя). В медицине это проявляется не-жалением больных, нелюбовью к больному, формализмом в работе, особой заботой о юридической защищенности.

Это плохо соотносится с нравственными нормами, постулируемыми христианской религией, свидетельствуя об ослаблении и утрате веры, безбожии. Трагизм ситуации заключается в том, что в отличие от эволюции предшествующих моделей цивилизациии, конец христианской цивилизации означает для нас конец истории. Европа и, вероятно, Россия (в меньшей степени) в настоящее время переживают именно эту стадию цивилизации.

На таком историческом фоне периодически обсуждается понятие «постхристианство». Конечно, если считать религию историко-этнографическим феноменом (что мы наблюдаем в атеистических системах мироощущения), то использование понятия «постхристианство» как термина, характеризующего следующую за христианством ступень эволюции человеческого общества, вполне правомерно. Однако с позиций религиозного (христианского) сознания так называемое постхристианство является ложной концепцией. Для нас Христос есть альфа и омега бытия (Откр. 22. 12-13).

Никакого «заомежья» не существует. Человек, познавший Христа и отвернувшийся от него, приходит не к пост-, а к антихристианству с его персонифицированным воплощением. Нам представляется, однако, что человек, осмысливший это свое положение, в состоянии противостоять дальнейшей, ставшей уже традиционной, деградации, опираясь на собственные силы, разум и веру. Не забудем, что за 100 лет (1917–2017) в России накоплен большой опыт противостояния силам безбожия.

Во время недавнего освящения храма во имя святого Александра Невского (при МГИМО) Святейший Патриарх Кирилл сказал, что, судя по всему, Россия будет последней в мире страной, защищающей христианство. Мы должны быть достойны этой великой и трагической миссии. Приказа на отход нам никто не давал!

Как напутствие и утешение нам да прозвучат пророческие слова одного из великих святых последних времен преподобного Серафима Саровского: «Господь помилует Россию, и приведет ее путем страданий к великой славе».

Пророки не ошибаются.

Александр Викторович Недоступ (на фото) – профессор-кардиолог, доктор медицинских наук. Работает в Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова. Возглавляет Общество православных врачей Москвы.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

После публикации редакционного плана на текущий год в нашей почте было лишь одно письмо, в котором читатель выражал недоумение: зачем историко-краеведческому журналу посвящать целые блоки статей пограничникам, медицине?.. В основном же мы получили одобрение и еще раз убедились, что нашу читательскую аудиторию интересуют не только забытые архивы, но и история в лицах, «болевые точки» дня сегодняшнего. К одной из них мы и обращаемся в этом номере.
Общество еще не до конца осознало, что именно медицина оказалась в переживаемое нами время на переднем рубеже стояния за Отечество, а значит - за каждого из нас. На этом Куликовом поле современности непримиримо сошлись Добро и Зло, законы традиционной русской жизни и «нового мирового порядка». О том, что сказанное - не преувеличение, не гипербола ради красного словца, свидетельствует беседа главного редактора «Московского журнала» Анны Филипповны Грушиной с доктором медицинских наук, профессором кафедры внутренних болезней N 1 лечебного факультета Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова, председателем Московского общества православных врачей, сопредседателем Церковно-общественного совета по биомедицинской этике при Московской патриархии Александром Викторовичем Недоступом.

Анна Грушина. Александр Викторович, в нашей беседе будет не так уж много конкретных дат, но они крайне важны, так как красноречиво говорят, что практически все «медицинские страсти», о которых я попрошу вас рассказать, свалились на страну после так называемой «перестройки». В обществе, переживающем глубокий нравственный кризис, появилась возможность прогресс в биологии и медицине использовать не во благо, а во вред человеку. Причем в таких масштабах, что соотечественников наших необходимо срочно защитить на законодательном уровне. Поэтому и был выработан законопроект «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения», который Госдумой еще не принят, а первые парламентские слушания по нему в октябре прошлого года - весьма эмоциональные и напряженные - показали, что до согласия здесь весьма далеко. Вы - участник этих слушаний, имеете самое непосредственное отношение к подготовке законопроекта. Поясните читателям, в чем суть проблемы, что такое биоэтика.
Александр Недоступ. Это понятие пришло к нам с Запада, его наша православная среда плохо воспринимает. Да и вообще правильнее было бы говорить о биомедицинской этике. С позиций медицины «био» - ведь не тычинки-пестики. Есть даже такой оттенок биоэтики - это свод нравственных требований, предъявляемых не только к медицине во всех ее аспектах - и к медицинской науке, и к медицинской практике, но и ко всему, что связано с биологией человека, с сохранением его здоровья, а значит - с сохранением народонаселения. Последнее - уже демографическая проблема… Именно то, что понимать биоэтику можно очень широко, стало поводом для отрицания необходимости ее правового регулирования. Известный офтальмолог академик Федоров, например, недоумевает: как можно законодательно регулировать нравственные нормы, их нельзя втиснуть в какие-то рамки… Он глубоко не прав. Есть такой нравственный постулат: не убий! Какой нормальный человек подвергнет его сомнению? Предлагаемый закон о биоэтике как раз и регулирует вопросы (или нарушения) нравственного порядка, связанные с медицинской деятельностью. Цель его - защита прав населения. Беда в том, что медицина опередила соответствующие этические нормативы. Их нужно срочно подтягивать на те далекие позиции, которые уже заняла наука.
А.Г. Как ученый, педагог и практикующий врач, Вы изнутри знаете о подлинном положении дел в современной медицине. Каково оно?
А.Н. Состояние дел в медицине как социальном институте - удручающее. Оно рассматривалось весной 1997 года на Всемирном Русском Соборе и с тех пор не стало лучше. Сохраняется высокая смертность при низкой рождаемости, страна охвачена эпидемией сердечно-сосудистых заболеваний, в частности инфарктов и инсультов; резко возросла заболеваемость туберкулезом, сифилисом. Изменился и сам характер заболеваний - врачи отмечают, что люди стали болеть тяжелее. Не уменьшается фактически поощряемый властями алкоголизм, резко растет наркомания. Катастрофично положение со здоровьем детей. При этом в нарушение действующей Конституции утверждается платный характер медицины при бешеной дороговизне лекарств. Разрушена система управления медициной, дезорганизовано ее финансирование. Процесс вымирания народов России (в год мы теряем от миллиона до полутора миллионов человек) усугубляется деятельностью Российской ассоциации планирования семьи (РАПС), растлевающей детей под предлогом полового просвещения (в том числе и в рамках новоиспеченной дисциплины - валеологии), что приводит к распаду семей, еще большему снижению рождаемости.
Привожу этот тягостный (но далеко не полный!) перечень фактов, чтобы показать, какими путями в угоду «золотому миллиарду» на медицинском поле решается задача истребления народов России. Согласно материалам пятой (Каирской) конференции ООН по народонаселению (1994 год), квота для нас определена примерно в 50 миллионов человек. Речь, по сути, идет о геноциде коренного населения России. «Достойную» жизнь «золотого миллиарда» должно обеспечивать резко сокращенное все прочее человечество, в том числе и остатки русского народа.
А.Г. Теперь понятно, почему медицина сегодня оказалась в эпицентре борьбы за наше Отечество.
А.Н. Более того, за будущее всего человечества. Для религиозного человека его вера - основа мироощущения и оценки всех происходящих событий, а их мистический смысл очевиден: разрушение России как престола Божьего на земле перед приходом антихриста. Россия - последний оплот православия на Земле, полигон, где столкнулись две принципиально разные точки зрения, два мировоззрения, если говорить точнее. Медицина лишь олицетворяет борение нравственных, политических и прочих принципов. Конечно, первостепенное значение имеют вопросы социально-политического преобразования общества - сегодняшний социально-политический строй погубит и народы России, и саму Россию. Но крайне важна и деятельность врачей: лечение людей, профилактика заболеваний.
Как система врачевания русская медицина тоже переживает серьезные потрясения - повсюду расплодились «народные целители», экстрасенсы, восточные врачеватели. В своей «лечебной» практике они применяют не только травы, водные, тепловые процедуры, но и ворожбу, заговоры, волхвование, увлекают доверчивых пациентов в свои «верования"… Есть и новая для нас проблема. Как я уже говорил, медицинская наука ушла далеко вперед. Врачи получили возможность вмешиваться в самые основы зарождения жизни, корректировать или прекращать ее дальнейшее развитие, манипулировать наследственностью. Словом, врачи сегодня могут моделировать практически все жизненные процессы человека - от его зарождения до смерти.
А.Г. Готовясь к беседе с Вами, я внимательно прочитала проект Закона о биоэтике. Если бы была возможность распечатать его тысячными тиражами, опустить в каждый почтовый ящик, все здравомыслящее население страны потребовало бы принять его немедленно. Хотя бы из чувства самосохранения… Кто готовил законопроект?
А.Н. Государственная Дума - с привлечением специалистов из самых разных областей: юристов, священнослужителей, православных врачей. Кстати, во всем мире проблемы биоэтики обсуждаются широкой общественностью, а не только внутри медицинского сообщества. После первых слушаний осталось впечатление, что законопроект затронул некоторые корпоративные интересы. Особенно тяжело, что его яростными оппонентами выступили прежде всего медики - авторитетные, известнейшие имена…
В подготовке Закона мы опирались на традиционные ценности. Признают русские люди Бога или нет, но наша этика базируется на православных постулатах. Оппоненты же считают, что руководствоваться надо «общечеловеческими ценностями». Иными словами, чуждыми нам - американскими, с элементами протестантизма и еще невесть чего… По определенным параметрам пересечения, конечно, есть, но в принципе именно здесь противостоят друг другу два уклада жизни, две философии. Говорят, что безбожная этика вообще присуща «постхристианской культуре». Но это утверждение изначально порочно и не имеет права на существование. Какая постхристианская культура, постхристианская этика? В Христе людям дано высшее, последнее откровение. Следовательно, это уже не пост-, а антихристианская культура, антихристианская этика. Люди, познавшие Христа и отошедшие от Него, впадают в Иудин грех… Вот основополагающий, ключевой момент в понимании и оценке всего происходящего с нами, в том числе и в медицине.
А.Г. С национальной точки зрения, одухотворенной православием, каждый человек - образ и подобие Божие на земле. Проводить на нем эксперименты - недопустимо! Но разве не этим занимается фетальная терапия?
А.Н. Не мудрствуя лукаво, отвечу, что она занимается убийством. «Фетус» - плод. Фетальная терапия - это лечение вытяжками из человеческого плода. Кстати, это одна из медицинских технологий, приносящих очень большой материальный доход. При этом плод должен быть достаточно зрелым. Его не выскабливают из чрева матери, а вызывают искусственные роды.
А.Г. А что берут у плода: кровь, мозг?
А.Н. Берут разные ткани, вытяжки. И мозг тоже - для лечения заболеваний мозга, нервной системы. Апологеты фетотерапии утверждают, что она дает хороший эффект, однако в мае прошлого года на эту тему был проведен большой научный форум, на котором эффективность фетотерапии так и не смогли доказать.
А.Г. Невозможно осознать: ребенка извлекают из материнского чрева, у живого берут вытяжку из головного мозга…
А.Н. В настоящее время официально позволено производить искусственное родоразрешение до 22-х недель беременности. Конечно, это человек, пусть и не до конца сформировавшийся. Он рождается живым. Его заворачивают в полиэтилен и помещают в морозильную камеру. Я не знаю подробностей технологии, но ткани берут, естественно, до того, как произойдут их необратимые изменения. Их применяют при разных патологических состояниях. Например, вводят больным детским церебральным параличом. Поэтому наши оппоненты заходятся в «благородном» гневе: мол, фетотерапия спасает людей от страшных болезней…
А.Г. То, что делают с плодом, происходит с согласия матери?
А.Н. Да, и это еще один козырь сторонников фетотерапии: мать же согласилась…
А.Г. Вероятно, за материальное вознаграждение?
А.Н. Не знаю, но легко себе представить, что да. Материал-то получают дорогой - одна инъекция стоит от сотен до нескольких тысяч долларов. Причем эти эксперименты, насколько мне известно, проводятся только в Китае, Мексике и вот теперь у нас. Во всех остальных странах подобное кощунство запрещено.
А.Г. А в каких клиниках у нас занимаются фетальной терапией?
А.Н. Есть такой Институт биологической медицины. В основном фетальные ткани используют для «омолаживания», к которому прибегают политические деятели, актеры, «звезды» всяческие, озабоченные своей внешностью…
Похоже, что именно с этой деятельностью в большой степени связано принятое Правительством России в 1996 году Постановление, разрешающее аборты по социальным показаниям до 22-х недель беременности, что опять же запрещено в 134 странах мира. В Постановлении приведен перечень этих показаний (14 пунктов), по которым разрешено прерывать беременность на таких сроках.
Конечно, есть моменты щекотливые, которыми козыряют наши противники: вы ханжи, вы мракобесы, отец изнасиловал несовершеннолетнюю дочь, а вы будете заставлять ее рожать?.. Да, для таких случаев, требующих индивидуального подхода, должны быть проработаны все правовые нюансы, но вопиющее Постановление, подписанное Черномырдиным в мае 1996 года, надо отменять. Хотя теперь уже в законопроекте «О здравоохранении в Российской Федерации», практически единогласно принятом Думой в первом чтении, повторяется это Постановление! А по нему мать-одиночка имеет право на 22-й неделе беременности избавиться от ребенка, как будто ей 12 недель не хватило на размышления… Еще такое право имеют лица, находящиеся за чертой бедности, или если в семье уже есть трое детей, и так далее. Довольно обширный список. При всеобщей нашей нищете он охватывает практически все население страны. Демографическая ситуация такова, что государство задачей номер один должно считать защиту и умножение населения, а оно издает законы, направленные на уничтожение неродившихся детей. У разгулявшихся криминальных структур появилась весьма доходная статья бизнеса. Разве это не вписывается в программу геноцида? Как видим, план четко осуществляется и имеет прямое отношение к биоэтике.
А.Г. Одни люди готовы пойти на преступление, чтобы избавиться от ребенка еще в чреве матери. Другие соглашаются на пробирочное зачатие, только бы иметь дитя. Человек из пробирки - странно, неестественно, но для многих женщин это единственная надежда на материнство…
А.Н. Некоторые наши священнослужители отрицают такой путь появления на свет человека как не заповеданный Богом. И даже шире: Бог не дал детей - и не надо ничего предпринимать. Мне думается, что это уязвимая позиция. Допустим, у женщины после воспаления возник спаечный процесс. Достаточно рассечь некую спайку, чтобы восстановилась возможность деторождения. Что же, не делать этого? Здесь проблема в другом.
Когда «в пробирке» встречаются мужская и женская половые клетки, происходит процесс слияния и образования зародыша (на медицинском языке - зигота). Женщине для «гарантии» имплантируется несколько зигот, приживается тоже, как правило, не одна. Теперь надо сознательно выскабливать «лишние» прижившиеся зародыши, то есть - делать аборт. Кроме того, часть зигот остаются непривитыми, вне материнского организма. Что с ними делать - никто не знает: уничтожить, спустить в канализацию? Их замораживают, и таких протозародышей накоплено в мире уже десятки, если не сотни тысяч. По некоторым положениям западной биоэтики считается, что человеческое существо одухотворено с 14-го дня после зачатия, когда у зародыша появляется то, что невропатологи называют «нервной полоской»: начинает развиваться нервная система - некое вместилище чувствования. Православные же люди убеждены, что существо одухотворено с момента зачатия… Десятки тысяч «замороженных» душ вопиют к Небу.
Как видим, далеко не все просто с экстракорпоральным внетелесным оплодотворением, то есть с «пробирочным зачатием». Правда, есть методика, по которой имплантируют только один зародыш и получают один плод. При этом, возможно, какие-то сомнения отпадут. А вообще такие вопросы должен решать Церковно-общественный совет по биомедицинской этике, созданный в прошлом году при Московской Патриархии. Понимаю, что мы вновь даем повод для нападок: вот они - иезуиты-мракобесы, тормозящие прогресс науки… Словом, те, кто воздвигает очередной барьер, у которого сойдутся люди верующие и неверующие.
А.Г. Я нахожусь с Вами по одну сторону барьера, но сейчас попытаюсь выступить в роли оппонента и высказать те аргументы, которые Вы наверняка услышите. Советский Союз имел самое совершенное атомное оружие, поэтому нас боялись, с нами считались (хочется надеяться, что кто-то и уважал). Если бы мы в свое время, руководствуясь исключительно гуманными соображениями, прекратили научные разработки в данной области, нас бы уже давно смели с лица земли. Сегодняшний геноцид - яркое тому подтверждение. Так и в медицине. По телевизору одно время без конца демонстрировали клонированную овечку Долли. Опыт удался. Мы не станем этим заниматься, а Запад успешно продолжит эксперимент, от свиней и овец перейдет к человеку, вырастит армию роботов-рабов или роботов-воинов… Такое может произойти или это из области ненаучной фантастики?
А.Н. Мы уже слышали этот аргумент из уст председателя Комитета по геополитике при Госдуме господина Митрофанова. Он чуть ли не трижды на думском совещании по клонированию повторил, что вот США запретят у себя клонирование, но дадут деньги другой стране на эти эксперименты, плодами которых потом смогут воспользоваться, а мы останемся в стороне и отстанем… Между тем ученые в России готовы к проведению экспериментов по клонированию. Особо хочу подчеркнуть, что работы эти - дорогостоящие, а положительный результат - дело случая. Овечка Долли народилась с 278-й, кажется, попытки.
Многие крупные ученые говорят, что клонирование невыгодно экономически. При этом мы ведь получаем не точную копию живой особи, а лишь биологического двойника. Бог знает, к чему это приведет. Клонируя человека, вместо Эйнштейна можно получить рецидивиста-медвежатника. Внешняя копия не означает повторения натуры внутренней, повторения психофизических, умственных качеств «оригинала». (Даже пресловутая овечка Долли оказалась не по-овечьи агрессивной: родила ягнят и одного почему-то загрызла.)
Здесь чрезвычайно важны аргументация, нравственные императивы. Ладно бы, приходилось полемизировать только с людьми, руководствующимися научными амбициями. Но вот один из наших известных публичных богословов вдруг заявил, что богословского обоснования запрета клонирования нет. Как нет, если это путь поругания Христа?!
А.Г. Но работы по клонированию человека все-таки ведутся?
А.Н. В Южной Корее ученые получили протозародыш методом клонирования, но на уровне многоклеточного развития их что-то заставило остановиться. Скажу больше. С Туринской плащаницы соскоблили кубический миллиметр крови. Установили пол - мужской, группу крови - четвертая. Ватикан наложил запрет на дальнейшие работы и тем самым пресек дерзость тех, кто пытался получить некий «дубликат» Христа. Думаю, что если кто-то все же рискнет двинуться дальше, его остановит Сам Господь.
Кстати, генетика сегодня может кое-что пострашнее клонирования. Например, создать человека, не имеющего памяти. Из таких, можно представить, легко сделать палачей, беспамятных аморальных убийц. Мы слишком далеко зашли, наука живет сама по себе. В этом - самая страшная опасность.
А.Г. В законе о биоэтике есть пункт о презумпции несогласия человека (или его родственников) на то, чтобы у него взять какой-то орган или ткани для пересадки нуждающемуся больному. Поясните, пожалуйста, что такое «презумпция несогласия», много ли в нашей стране проводится операций по пересадке органов?
А.Н. И раньше их было мало, а сейчас и того меньше: нет денег ни на операции, ни на последующее лекарственное лечение, предотвращающее отторжение пересаженных органов. Это дорогие лекарства. Против самой пересадки возражений ни у кого нет. Но вот момент забора донорского органа - вопрос нравственный, этический. Сердце, например, можно брать у человека только тогда, когда констатируется смерть его мозга. Параметры мозговой смерти по закону надо определять почти тремя десятками разных тестов. В реальной жизни их обычно не проводят. Но дело даже и не в этом. В нынешней криминогенной обстановке на почве пересадки органов возможны различные преступления. В погоне за нужным органом, если за него обещано вознаграждение, можно ведь, например, не приложить должных усилий для спасения человека…
В связи с этим авторы законопроекта о биоэтике и считают, что нельзя наши органы брать без прижизненного согласия на то человека. В Америке, кстати, закон требует согласия донора на забор после его смерти какого-то органа. Такое согласие дала примерно половина населения США. У нас подобного закона нет. К чему это приводит? Некоторые государственные и общественные деятели уверяют, что имеют документы, подтверждающие, что после 4 октября 1993 года московские центры, куда доставлялись жертвы расстрелов у Белого дома, незаконно экспортировали человеческие органы и ткани за рубеж. Это иллюстрация к «презумпции несогласия» и к тому, что с принятием Закона о биоэтике мы давно опоздали.
А.Г. Ясно, что на каждом из пунктов, прописанных в законопроекте, мы остановиться не сможем. Но никак нельзя обойти вниманием охватившую буквально всю страну опасную эпидемию - я говорю об оккультной медицине, об экстрасенсах, биоцелителях.
А.Н. Я думаю, что многие так называемые экстрасенсы искренне самообольщаются, считая, что они помогают людям. Есть и шарлатаны, зарабатывающие деньги на чужой беде. Не исключаю, что какая-то малая часть экстрасенсов действительно умеет помочь больному, однако нельзя забывать об обмене духовными энергиями.
Когда люди находятся в контакте (целитель и больной), духовная сущность одного взаимодействует с духовной сущностью другого. Безгрешных людей нет, и последствия такого контакта могут быть самыми неожиданными, далеко не всегда полезными духовно или телесно. Это подтверждают прослеженные случаи экстрасенсорного воздействия: после временного улучшения зачастую наступало резкое ухудшение. Человек якобы «лечится», а время на постановку диагноза и настоящее лечение - уходит, что может привести к тяжелым последствиям. Феномен экстрасенсорики существует, но он опасен, и поэтому Русская Православная Церковь предостерегает от занятий целительством, колдовством, магией. В Законе о биоэтике тоже есть такой пункт.
Между прочим, Дума сейчас собирается обсуждать Закон о биоэнергоинформационном благополучии населения. Благородная цель, благородное название, но что этот закон предлагает? Всем магам и колдунам выдать лицензии, упорядочить их деятельность…
А.Г. То есть - брать с них налоги.
А.Н. Совершенно верно.
А.Г. Доходное место, называется… В одном из медицинских журналов я прочитала, что в стране сейчас очень много людей, страдающих психически. Это что - ответ общества на социальные потрясения?
А.Н. Думаю, социальные потрясения - одна из важных причин. Вообще же психические заболевания, по-моему, появляются где-то на стыке душевного и духовного в человеке. Впрочем, об этом лучше поговорить с верующим психиатром. Здесь мне видится существенным другое. Вот в храмах порой можно встретить людей душевно больных, но духовно они здоровы. У нас общество тяжело больно духовно, хотя и душевных болезней много. Страна находится в состоянии стресса. Сейчас как будто наметилось снижение смертности. Социологи (профессор Игорь Алексеевич Гундаров) объясняют это тем, что люди начали постепенно приспосабливаться к существующим обстоятельствам.
А.Г. Если мы вышли из шока - это уже надежда… Александр Викторович, я сейчас задам Вам, быть может, не вполне корректный вопрос. Думаю, что он не одну меня занимает. Часто перечитываю книгу архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) «Дух, душа и тело» и прихожу к выводу, что болезни или здоровье сердца отражают состояние души. Что скажете на этот счет Вы - кардиолог, воцерковленный человек?
А.Н. На этот вопрос обстоятельнее ответили бы врачи, наблюдающие людей с пересаженным сердцем. У таких больных как будто меняется общая жизненная установка, они становятся более религиозными. Но чтобы резко изменилась их духовность - такого не знаю. На эту тему лучше поговорить с настоятелем храма преподобного Серафима Саровского при Институте трансплантологии отцом Анатолием Берестовым. Он и в медицине человек известный - профессор, невропатолог, а я не рискну конкретизировать. Конечно, сердце - особый орган в человеке: сердце томится, сердце способно чувствовать на расстоянии, что, по-видимому, и привело архиепископа Луку, хирурга с мировым именем, к выводу, о котором Вы говорите.
А.Г. В журнале «Врач» была опубликована Ваша с профессором В.И.Маколкиным статья о докторе Захарьине, которого дореволюционная демократическая печать (родная сестра нынешней!) незаслуженно оболгала, представила эдаким чудовищем… Доктор Захарьин при обходе, если требовалось, мог и час, и два провести у постели больного. Высокий пример не только профессионального, но и душевного врачевания! Нет сомнения, что эти благородные традиции живы по сей день, хотя резкий переход на платную медицину стал в этом отношении непреодолимым испытанием для иных представителей медицинского сословия.
А.Н. Вы привели пример не только душевного, но и духовного врачевания, хотя духовное лечение - задача не наша, а священников. Но врач должен чувствовать, когда достаточно самому поговорить с больным, а когда надо посоветовать ему сходить в церковь, чтобы болезнь поддалась лечению… Лучшие традиции отечественной медицины не умерли, вы правы. Подавляющее большинство врачей работают не за страх, а за совесть. Часто без зарплаты, без лекарств и необходимого инструментария, на пределе возможностей. Есть ученые-медики, которые в не поддающихся описанию условиях умудряются проводить научные исследования. Что это: великая терпеливость, присущая нашему народу, или безмолвная покорность; знак гибели страны или очередное испытание, которое мы вновь преодолеем благодаря христианскому смирению таких вот людей. Врачи, уж точно, несут свой крест. Конечно, есть и мздоимцы, любители наживы, но о них говорить не хочется - не они сегодня олицетворяют нашу медицину.
А.Г. Вы из семьи врачей? В медицине не редки династии.
А.Н. Нет. Мама была библиотекарем, отец - инженером. Вся дальняя родня по материнской линии - тульские, орловские священники, а со стороны отца - замоскворецкие жители и полтавские крестьяне. По материнской линии был у меня замечательный родственник - известный терапевт академик Евгений Михайлович Тареев. Крупнейший терапевт, Герой Социалистического Труда, лауреат всевозможных премий. Жена его, моя тетя, Галина Александровна Раевская, тоже была известным терапевтом-кардиологом. Умер Е.М.Тареев 91 года от роду. На Пироговке есть его клиника. Я с детских лет, глядя на него, постигал, как надо работать. Это были лучшие уроки: я учился у Евгения Михайловича не столько медицине, сколько пониманию того, что такое вообще работа врача и ученого. Он был неверующим человеком, хотя вырос в Сергиевом Посаде, рядом с Лаврой, а его отец - известный профессор богословия - преподавал в Московской Духовной академии. Помню такой случай: академик Тареев стоит перед полкой со своими книгами, а над ней - полка с трудами его отца-богослова. И он мне говорит, показывая на свои книги: «Вот это все забудется, пройдет». И о книгах отца: «А вот это - останется».
А.Г. Известно, что русская душа - всегда христианка. Даже моральный кодекс строителя коммунизма, по которому жила страна в драматическом двадцатом столетии, не что иное, как исковерканная Нагорная проповедь. Жили всяко - и страшно, и безбожно, но за други своя! Потому и в Великой Отечественной смогли победить… Вы сказали, что у Вас в роду по материнской линии было много священников. Как сложилась их судьба после революции?
А.Н. Большей частью погибли в лагерях, мало кто умер своей смертью. Дед - протоиерей Александр Иванович Раевский - был священником на оружейных заводах в Туле, директором церковноприходской школы, председателем Тульского общества трезвости. В 1916 году вышел закон, обязывающий всех, кто работал в церковноприходских школах, получить педагогическое образование. И дед в 40 лет с небольшим поступил в пединститут на естественнонаучный факультет. Учился с большим интересом и удовольствием. Он собрал хорошую библиотеку, был знаком с издателем Сытиным. Бабушка, говорят, замечательно пела. Будущий патриарх Алексий I любил слушать романсы в ее исполнении. Кстати, бабушка Татьяна Ивановна, в девичестве носила фамилию Русакова, а по материнской линии была Говорова. И Русаковы, и Говоровы - известные священнические фамилии. Поскольку святитель Феофан, затворник Вышенский, происходил из тех же средне-русских мест (елецких) и носил фамилию Говоров, я дерзаю думать, что бабушка имела какое-то отношение к роду епископа Феофана.
В 1918 году деда посадили. Спасло его то, что начальником Тульской ЧК был человек, мальчиком певший у него в церковном хоре. Бабушка пошла просить за деда, он схватился за голову, велел отпустить. Умер дедушка от тифа в 1922 году, ему было всего 48 лет.
А.Г. Вы учились в институте после войны. Время было тяжелое, сейчас тоже не простое, хотя совершенно по-иному не простое. Нынешние студенты похожи на Вас в те годы?
А.Н. В основной своей массе они очень мало знают. Я об общем кругозоре - литература, музыка, искусство. Это наносит серьезный ущерб специальности. Мы, приводя пример с доктором Захарьиным, уже говорили, что врач лечит не только медикаментозно… Я внушаю студентам: высокий профессиональный уровень - это первооснова, но вы должны уметь общаться и с дворником, и с академиком… Что тут сделаешь? Мы взрастали в те времена, когда классика была обязательной, по радио звучала хорошая речь. А что сейчас преподносится молодым, что они получают через средства массовой информации? Но это - наша смена, наши дети. Их личностное становление остается нашей первейшей заботой. Стараемся как можем…
Очень плохо, что студенты неграмотны духовно. Большой урон для будущих медиков. В Москве уже несколько лет работает Общество православных врачей. Когда мы создавали его, не конкретизировали, чем будем заниматься. Стали обсуждать самые актуальные, наболевшие вопросы. И студенты заинтересовались. Иногда приходят на заседания, слушают, впитывают. Кто-то уходит, кто-то остается, но костяк уже есть.
А.Г. А какие вопросы, помимо тех, что мы сегодня затронули, Вы считаете актуальными, требующими обсуждения?
А.Н. Например, можно ли применять гипноз в медицинской практике, ведь это прямое внедрение в человеческую психику. Мнения разделились. Кто-то из врачей аргументирует так: мы же даем снотворное, успокоительные травы, а гипноз - разновидность сна, не более того. Один врач поведал, как он гипнозом лечил солдата-афганца. Тот резко уклонился от пули душмана и остался с искривленной шеей. Психогенный спазм. Ничто не помогало, а в состоянии гипнотического сна врач через внушение вывел солдата из этого положения - шея выправилась. Я считаю, что гипноз допустим, если он проводится опытным врачом, человеком с чистыми помыслами, который не станет давать больному дурных установок. Более того, психиатры утверждают, что если гипнотический посыл противоречит нравственным устоям гипнотизируемого, он не прививается: больной начинает беспокоиться, выходит из гипнотического сна. Но разрешать гипнотизировать всем - опасно, так как мы откроем ворота, которыми воспользуются шарлатаны.
А.Г. На территории Клинического городка на Девичьем поле сейчас открыто уже два храма. Знаю, что Вы имеете к их возрождению самое непосредственное отношение.
А.Н. В храм Михаила Архангела я еще студентом ходил, увы, на физкультуру - там был спортзал. Потом аптека, потом его стали рушить и к 1978 году почти преуспели в этом - храм превратился в руины. Церкви Димитрия Прилуцкого повезло больше - в ней была типография, затем лаборатория, склад грязного белья, но она лучше сохранилась. Когда в 1990 году праздновался очередной юбилей института, нашему ректору академику М.А.Пальцеву пришла в голову благая мысль - восстановить храм Михаила Архангела. Он вызвал меня к себе, попросил создать «двадцатку», чтобы начать регистрацию общины и реставрацию. Я говорю ректору: «Михаил Александрович, с храмом Димитрия Прилуцкого положение не такое, как с церковью Михаила Архангела. Там одни развалины, а здесь есть и свет, и вода, и тепло. Давайте восстанавливать и его». Он буквально секунду подумал и отвечает: «Очень хорошо! Пусть на территории академии будет два действующих храма». Так что главную роль в деле восстановления наших больничных церквей сыграл не я, а академик Михаил Александрович Пальцев.
А.Г. А студенты туда ходят?
А.Н. Я так мечтал об этом, но нет - почти не ходят. Да что студенты! Вот яркий пример: как-то в клинику позвонили, что у нас в Центральном клиническом корпусе заложена бомба. За 40 минут эвакуировали больных - выводили и выносили из палат, из реанимации. Хоть бы кто из ходячих больных или медперсонала обратил свой взор на стоящий рядышком храм, зашел поставить свечку, попросить, чтобы беда прошла стороной… Слишком многим людям еще не открылся религиозный смысл происходящего с каждым из них в отдельности и со страной в целом.
А.Г. Что ж, людей, понимающих этот смысл, способных осознанно сопротивляться злу, и в прежние времена было не много. Когда Минин и Пожарский шли на Москву спасать Отечество, они вовсе не активное большинство представляли.
А.Н. Они были верующими и жили в стране, не отравленной пропагандой эгоизма, себялюбия, насилия. Мы живем в другой реальности, стоим на последних бастионах, а потому должны еще усерднее бороться с силами зла. Одному из духовных светочей современной России, старцу Кириллу (Павлову), я задал прямой вопрос: надо ли в такой ситуации, как у нас, сопротивляться, - он мгновенно ответил: «А как же! Иначе мы своими руками станем отворять ворота антихристу».
А.Г. «Иначе» имеет вполне определенный смысл - это предательство Бога и России.
А.Н. Конечно! Жить в России в XX столетии - тяжелый крест, но и великая милость Божия, которой надо быть достойными. Образно говоря, сегодня мы в окружении, но приказа об отходе не было. Значит, будем сражаться. До последнего вздоха. Это наше послушание ради России.

Многоуважаемый Александр Викторович!

Коллектив редакции и редколлегия «Московского журнала» сердечно поздравляют Вас - врача Божией милостью, подвижника, верного сына России - с замечательным юбилеем! Общеизвестен Ваш вклад в медицинскую науку. Ваш высокий профессионализм, душевная щедрость помогли вновь обрести здоровье огромному числу людей. Ваша четкая и ясная гражданская позиция вызывает глубокое уважение, умножает веру в торжество Добра и Справедливости.
Желаем Вам благоденствия и счастья, новых успехов в Вашем благородном деле врачевания людей.
Многая лета!