Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Наде было всего 17, когда у нее заподозрили онкологическое заболевание. Она не поверила врачам и четыре года убегала от пугающего диагноза. Но пришел день, когда девушка поняла: дальнейшие попытки укрыться от страшной правды могут стоить ей жизни. Она вступила в борьбу с болезнью и выиграла ее. Свою историю она рассказала журналу Сosmopolitan.

В артистки!

Я с ранних лет заявляла: буду артисткой! Пела, танцевала, устраивала концерты и представления. Однажды у бабушки в деревне на Ивана Купала я должна была танцевать. За пару часов до выступления упала с мотоцикла и сильно рассекла колено. Несмотря ни на что, я станцевала, а на следующий день ходить не могла… Ближе к получению аттестата я оказалась на перепутье: театральный или журналистика? В 11-м классе написала свою первую статью о детях улицы. Увидела зимой на трамвайной остановке полураздетую девочку-подростка с малышом лет трех, они просили еды. Увиденное потрясло до глубины души. Я купила голодным детям пряников, а вечером под впечатлением села за статью. Ее не только напечатали, но и предложили мне сотрудничество. В конце концов я решила ехать поступать в академию культуры в Харьков на специальность «диктор и ведущий». Ведущий — артист и журналист в одном лице.

Поступила я легко, несмотря на то, что приехала абсолютно неподготовленной. Перед экзаменами меня спросили о репертуаре. Я удивилась: «А это что?» Думала, меня ждут традиционные экзамены. Узнав, что нужны стихи, сценка, танец и песня, обрадовалась: «Ах это! До завтра подготовлю!» Я только окончила первый курс, когда начались проблемы со здоровьем…

Предварительный диагноз

Надо сказать, я с детства была слабенькой. В раннем возрасте меня часто водили к кардиологу: беспокоило сердце. Потом донимал сколиоз. Чтобы вы прямить искривленный позвоночник, занималась специальными упражнениями. Только справилась со сколиозом — обнаружились проблемы со щитовидкой, диффузный зоб. Стоило понервничать — начинала задыхаться. Помню, как запрещала себе плакать, потому что сразу появлялись болевые ощущения в горле. Помогло лечение народными методами. Но несмотря на свое небогатырское здоровье, я всегда была жизнерадостной, активной. На небольшое недомогание, слабость могла и внимания не обратить. Пока не столкнулась с тем, что обойти вниманием стало невозможным.

Однажды летним утром я подошла к зеркалу и увидела шишку на шее слева размером чуть ли не с яйцо. Она вы росла за одну ночь. Врачи поставили мне предварительный диагноз «лимфоденит», воспаление лимфоузлов. Но предупредили, что есть подозрение на лимфогранулематоз — а это уже злокачественное образование, и направили в онкологию. Там мне сделали пункцию и провели анализ на метастазы в печени — я решила проверить весь свой организм на наличие раковых клеток. Пункция ничего не показала. «Нужно сделать биопсию, взять больше клеток на анализ, — сказали мне. — Если диагноз подтвердится, готовьтесь взять академотпуск». Я отказалась: «Нет, нет и нет! Не хочу и не буду!» Подписала бумагу об отказе и уехала на учебу. А родителей успокоила так: «Все будет хорошо! Поможет народная медицина! Не может быть, что у меня рак!» Я свято верила в то, что знахарки, вылечившие мой зоб, помогут и в этот раз.

«Все нормально!»

Во время учебы я тщательно скрывала свою проблему. У меня были длинные густые волосы, прикрывающие шею. Носила гольфики, блузки с высоким воротом. Как-то выкручивалась даже на таких дисциплинах, как сценический бой, ритмика, где требовались спортивная форма, собранные волосы. Сначала все выглядело просто как припухшие лимфатические узлы. Они то чуть увеличивались, то уменьшались. Я лечилась народными средствами. Со временем близкие друзья и некоторые преподаватели оказались посвящены в мою проблему. Пытались помочь, рекомендовали специалистов в области онкологии. Я отмахивалась: «Да все нормально!» Мне не хотелось, чтобы меня жалели. Как только я слышала что-то вроде «Ой, бедная девочка!», в душе поднимался протест: «Почему это я бедная? Руки-ноги целы, голова на плечах. Ну да, есть свои проблемы. А у кого их нет?».

В начале третьего курса одна из преподавательниц порекомендовала меня программному директору «Взрослого радио», меня взяли на роль ведущей программы новостей. Я собирала новости и выдавала их в эфире. Иногда случались форс-мажоры, на месте не оказывалось диджея, и я работала за него. Трудилась сутками, мне это нравилось. Учебу я, конечно, нередко пропускала, но хорошо сдавать зачеты, проходить аттестации удавалось. У нас в «кульке», как называют академию культуры, работа студентов поощрялась. Тем более по специальности.

На шее были такие большие припухлости, что можно было подумать: у меня две головы..

Моя увлеченность профессией была одной из причин, почему я не поддавалась на уговоры сделать биопсию. «Поймите, главный мой инструмент голос, я не хочу повредить связки!» — втолковывала я врачам.

Ситуация ухудшается

Тем временем болезнь постоянно напоминала о себе. От боли я не могла спать ночью. Нередко температурила, было обильное потоотделение. Налицо были признаки воспалительного процесса. Но в диагноз «рак» мне по-прежнему не верилось. Откуда ему взяться? Я размышляла над этим. Зная, что онкологические заболевания нередко передаются по наследству, искала первопричину в роду. Бабушка по папиной линии умерла молодой, но от чего, точно не известно. Одно я определила для себя четко: мой недуг, как бы он ни назывался, появился у меня не просто так. Ответа на вопрос «Почему?» у меня не было, и я отнеслась к происходящему как к испытанию, которое надо пережить. В душе не было обиды на мир: «Почему мои сверстники здоровые, ни на что не жалуются, а я …?» Это бесполезное растрачивание энергии и сил. А их нужно использовать для поиска выхода из проблемы. А между тем поводов для беспокойства прибавлялось: появилась маленькая опухоль и с другой стороны, и в подмышках… Когда воспалялись подмышечные впадины, болело сердце, я пила валерьянку.

Временное облегчение в моем состоянии наступило после того, как нашелся новый целитель. В дополнение к сеансам лечебного массажа я выдерживала строгую диету. Первые три недели было полное голодание, я пила только воду. Потом понемножку стала включать в рацион натуральные соки. Я лечилась дома на каникулах, и силы воли хватало. Лимфоузлы значительно уменьшились. Но когда вернулась в Харьков, голодать больше не смогла. Мне нужны были силы, чтобы работать, думать, а без еды начиналось головокружение. Самочувствие ухудшалось. Дошло до того, что у меня с обеих сторон на шее были такие припухлости, что убери волосы — и можно было подумать, что у девушки две головы. Из-за воспаления узлов в подмышках я руки сомкнуть не могла.

«Ты мне нужна!»

Трудно поверить, но я, несмотря на свое состояние, еще и кавалерами перебирала! Судьба послала встречу с человеком, который влюбился в меня чуть ли не с первого взгляда, а я не спешила ответить ему взаимностью.

Андрей работал видеомонтажером на телевидении, и по рекомендации подруги я пришла к нему монтировать свою дипломную работу. Долго видела в нем лишь друга. Правда, однажды, помню, неожиданно проскочила мысль: «А не мой ли это будущий муж?» Вначале это показалось мне нереальным, но чем больше мы общались, тем более ясно все вырисовывалось. Почему-то Андрею я смогла легко довериться. Наступил период, когда бегать от диагноза и лечения больше не могла. Я уже с трудом находила силы, чтобы утром выйти на работу, падала в обмороки. В учебе дело шло к получению диплома, а радиостанция оказалась на грани закрытия. Я восприняла такое стечение обстоятельств как знак: пора подумать о здоровье. Я больше не верила в чудо — что все пройдет стараниями народной медицины. Спасибо и Андрею за то, что подтолкнул меня. «Ты нужна мне. Я хочу создать с тобой семью, родить детей», — говорил он. «Я должна выздороветь не только ради себя самой» — эта мысль согревала, придавала сил. Как-то я все же предложила: «Давай расстанемся. Я серьезно больна и, как минимум, долго не смогу иметь детей. И вообще, ты молодой, перспективный, зачем тебе проблемная девушка?» Андрей, взрослый умный мужчина, чуть не плакал! Я поняла, что он меня не оставит, что я могу рассчитывать на его поддержку. Андрей успел подарить мне несколько месяцев любви, внимания и заботы до того, как отпустить на лечение. В один из дней мы посмотрели фильм «Сладкий ноябрь», где в конце главная героиня умирает от рака. Как ни парадоксально, трагическая развязка не оставила тягостного ощущения. Я не проводила параллелей между героиней и собой, не впала в депрессию от мысли, что может оборваться и моя молодая жизнь.

Креативно выгляжу!

В июне я защитила диплом, в августе закрылось радио, а первого сентября 2007 года я уже была в родном Кривом Роге, в онкологическом диспансере. Мне сделали биопсию. Диагноз подтвердился. Болезнь была уже в третьей стадии. Так что сразу же, без вариантов, назначили химиотерапию. Мне предстояло пройти три блока «химии», потом 40 сеансов облучения и еще три блока.

В условиях стационара я прошла только первый блок. Лежала в окружении подруг по несчастью, многие были в платочках. У меня тоже вскоре после начала высокодозной терапии начали сыпаться волосы. Для меня, привыкшей выслушивать комплименты в адрес своей шикарной шевелюры, потеря волос была очень неприятным моментом. Хотя я заранее морально настраивалась, убеждала себя, что нет худа без добра. Вспоминала, как в детстве, видя в витрине магазина парик, просила маму купить его мне. «Вот и осуществится мечта детства. Когда еще у меня будет возможность пофорсить в парике?!» — думала я.

Свой день рождения в октябре я отмечала еще с поредевшим хвостиком своих волос. А вскоре мама побрила мне голову машинкой. Закрывая глаза перед бритьем, я думала: «Когда все закончится, я увижу в зеркале уже другую Надю. Зрелище, конечно, будет ужасное, и слез мне не сдержать». Но, вопреки собственным прогнозам, я не заплакала, а засмеялась. Видеть себя без волос было так весело! Я вовсе не была некрасивой. У меня оказался правильной формы череп. Мне даже шло!

За время лечения у меня собралось семь разных париков: похожий на мои натуральные волосы, рыжий, с прядочками… «А что? Очень даже креативно выгляжу!» — говорила я себе. Знакомые, не знавшие о моей болезни, считали меня модницей, постоянно изменяющей прически.

Из больной в выздоравливающую

Один блок «химии» включал неделю капельниц, потом контрольный укол и три недели отдыха. В свободные недели я моталась к Андрею в Харьков. Помню, не сразу решилась показаться ему во всей красе: без парика и платочка, повязываемого на ночь. Он просил — я колебалась: «А что если разлюбит?» Но потом сдалась. Андрею очень понравилось! Второй раз он побрил мне голову сам. И сейчас говорит, что немного скучает по «тому образу».

Во время лечения я сознательно старалась не выпадать из нормальной жизни. Я и на дискотеки ходила! Понимала, насколько важна подпитка положительными эмоциями, позитивный настрой. При каждом удобном случае пыталась отвлечься от мыслей о болезни, от тревог за свое здоровье и будущее. В период лучевой терапии мне тоже нашлось занятие. Врачи, узнав о моей профессии, попросили написать сценарий праздника к 8 Марта. Я сочинила сказку в стихах. Некоторое время жила жизнью своих персонажей, фантазировала, творила! И превращалась из больной в выздоравливающую.

Я сочинила сказку в стихах и из больной превратилась с выздоравливающую…

Думаю, моему выздоровлению очень поспособствовало то, что я не в полной мере ощутила печальную атмосферу больницы, энергетику места, пропитанного человеческими страданиями. Я не оставалась в больнице на ночь. Проводила в ее стенах только то время, которое отводилось капельницам или облучению. А лежа под капельницей, болтала с подружками по телефону: они звонили меня поддержать…
Я знаю, что из восьми женщин, с которыми я лежала в палате в начале лечения, пяти уже нет в живых… Потеря людей, с которыми ты общался, переживается очень остро. Если бы все происходило на моих глазах, я могла бы сломаться.

Как Станиславский

Не скажу, что у меня совсем не было печальных дней. Иногда накатывало, конечно: «А может, все-таки я умру?» Честно говоря, в это не верилось. Где-то в глубине души жила уверенность: «Моей истории еще далеко до финала». Я была как Станиславский со своим «Не верю!». Я по природе оптимистка. Это не значит, что утопаю в иллюзиях. Я допускаю мысль, что может быть хуже, чем мне бы хотелось. Но все равно верю в лучшее. Я, кстати, всегда предпочитала яркие жизнерадостные цвета в одежде. И в месяцы лечения тоже, хотя это создавало неудобства. Ведь когда ты ярко выглядишь, ты приковываешь к себе внимание, замечают твои искусственные волосы. Я ловила на себе недоумевающие взгляды. На миг хотелось стать незаметнее. «Надя, ты имеешь полное право ходить с гордо поднятой головой, — подбадривала я себя. — Разве кто-нибудь из тех, кто смотрит на тебя сверху вниз, вынес столько, сколько ты?» К пятому блоку «химии» у меня все вены попрятались — и каждый раз мучительно долго ковырялись иголкой, чтобы подключить капельницу. Когда на руках живого места не осталось, стали колоть в ногу. Однажды лекарство пошло мимо вены, под кожу, и образовался сильнейший ожог. Болело до бессонницы. Я смотрела на ожог и старалась не думать: если такое творится с кожей, то что же происходит с организмом? В конце концов, пройдя пятый блок, от шестого я отказалась. И из-за вен, и потому что от истощения уже сознание теряла. От лекарств постоянно тошнило. Заставить себя есть я могла нечасто. Похудела на 11 кг.

Рецидив?

Был момент после выписки, когда я испугалась. На Троицу пришла на церковную службу, и тут случилось странное. Мне говорили, что в церкви ничего нельзя ни поднимать, ни отдавать. Дорога в храм открыта всем, этим могут воспользоваться люди с нечистыми намерениями. В тот день в мою руку буквально вцепилась пожилая женщина: «Деточка, помоги выйти!» Я помогла. А вернувшись домой, почувствовала себя плохо. Запаниковала: «Может, я недолечилась?» Снова в больницу? Я выбрала другой путь. Мы с мамой на три дня поехали в Почаевскую лавру. Я считаю, что там очистилась, и больше мое состояние здоровья тревоги не вызывало.

Меня спрашивали: «А ты не жалеешь, что не начала лечение раньше?» Нет, я ни о чем не жалею. Я считаю: все, что с нами случается, случается вовремя. Когда я наконец-то приняла решение лечиться, у меня за плечами был бесценный опыт работы, знакомства с интересными людьми. Эти люди и события сыграли в моей жизни настолько важную роль, что неизвестно, смогла ли бы я выкарабкаться без них. В тот момент, когда я доверила врачам делать свое дело, сама уже проделала немалый душевный труд. Научилась ценить жизнь, радоваться каждому дню, лучику солнца, зеленому листочку, глотку свежего воздуха. Не хныкать, не роптать на судьбу. По утрам я говорила с улыбкой «Спасибо, жизнь» только за то, что чувствовала силы встать с постели и чем-то заняться. Ведь знала: бывает и по-другому. Во время лечения меня очень вдохновляли мысли о том, что я буду делать, когда выздоровею. Я была полна творческих планов. У меня появилась идея авторского проекта — молодежной развлекательно-информационной программы на телевидении. Еще мы с Андреем решили создать свою продакшн-студию.

Помнить хорошее

Мне кажется, попав в беду, не стоит задаваться вопросом: «Почему я?» Столкнулся с плохим — борись. Каждому дается крест, который ему по силам. В больнице я видела немало людей отчаявшихся, озлобленных. Да, понять их можно. И все же обижаться на жизнь, мучиться от мысли, что тебе не повезло, и завидовать тем, кто здоров, — только себе во вред. Нужно уметь достойно принимать то, что тебе выпадает, и быть готовым помочь тому, кому еще хуже, чем тебе. После пережитого я поняла: для меня в жизни проблем нет! Надеюсь, что серая полоса нездоровья останется самой сложной страничкой в моей биографии. Я не случайно говорю «серая», а не «черная», потому что беспросветной она не была. В ней были моменты радости, уроки мудрости, доброты и стойкости. Оглядываясь назад, я все отчетливей это понимаю. Кое-что переоцениваю, грустные моменты прокручиваю в ускоренном темпе, и они кажутся мельче, а светлые, наоборот, рассматриваю в «стоп-кадре», растягиваю, и оттого они становятся значительнее, крупнее. Лучшее свойство памяти — помнить хорошее!

Вспоминаю недавний случай в метро. Мы с Андреем синхронно бросили жетоны, чтобы пройти. Он прошел, а у меня турникет заклинило, не пускает. Бросила второй жетон — опять не пускает. Мне стало интересно: что такое? Третий жетон, четвертый… Мимо спокойно проходят люди, а для меня проход закрыт! Вижу удивленное лицо Андрея. Только после пятого жетона я смогла пройти. Если рассуждать философски, этот случай — модель нашей жизни. То, что одним дается легко, для других доступно после некоторых усилий. Возможно, надо сделать не одну попытку, прежде чем преодолеешь преграду. Я не сдавалась, я боролась, причем борьба моя была без злости, без раздражения, без претензий к окружающему миру. И мне удалось прорваться. Я не осталась по ту сторону турникета.

Рак — не приговор, а всего лишь болезнь, которую можно и нужно лечить. Но почему-то столкнувшись с диагнозом рак, многие опускают руки, сдаются. А поднять дух - лекарства бессильны. Безусловно, лечение требует серьезной работы. В нее погружены многие учреждения, институты и целые отрасли. Но не стоит забывать, что главным действующим лицом «истории болезни» является сам человек, его персональная стратегия выживания.

К сожалению, поверить в собственные силы человеку мешают очень многие факторы. В том числе и мифы, которыми успела обрасти российская фармацевтика. В 90-е, когда отечественный рынок, практически подарили западным компаниями, в прессе стали активно культивировать миф, что мы настолько отсталые, что можем лишь разливать готовые субстанции по флакончикам. Однако сейчас эти мифы разрушаются о новую реальность. За последние 10-15 лет в стране выросла «фарма нового поколения». Причем случилось это не на пустом месте, а на базе серьезной научной советской школы. Отечественные компании достаточно быстро (по мировым меркам) пришли к разработке сложных противоопухолевых препаратов, ничем не уступающим западным. Российские ученые первыми в мире создали высокотехнологичный биоаналог бевацизумаба, который используется в лечении колоректального рака. Всего за 5 лет мы разработали с нуля от молекулы до готового лекарства сразу три противоопухолевых препарата на основе моноклональных антител: ритуксимаб, трастузумаб и бевацизумаб. Стали их первыми производителями в Восточной Европе. Все три препарата направленны на борьбу с наиболее распространенными раковыми заболеваниями - рак молочной железы, крови, легкого и других локализаций. Все три препарата прошли международные клинические исследования, в том числе за пределами страны - в Индии, Украине, ЮАР.

Сегодня на форумах онкобольных мы видим, что пациенты не находят разницы между импортным и российским ритуксимабом. Врачи авторитетных медучреждений, назначая отечественные препараты, говорят о сопоставимой эффективности и безопасности лекарства (все это было доказано во время регистрационных исследований российского биоаналога ритуксимаба в ведущих клиниках России, где наш препарат сравнивали с импортным). Вопрос замещения импортных дорогих лекарств постепенно решается, препараты становятся дешевле и доступнее, снижается их дефицит, а вместе с тем повышается доверие людей к отечественным производителям, которое еще несколько лет назад было серьезно подорвано - не без помощи западных фармацевтических компаний из так называемой «Биг фармы».

Сегодня нас как разработчиков онкологических препаратов намного больше волнуют вопросы другого порядка. Лекарства есть; мы постоянно проводим исследования и занимаемся разработками инновационных препаратов. Проблема, скорее, в том, что сами люди склонны запускать свои болезни, обращаясь в клиники слишком поздно. Исследования говорят о том, что примерно пятой части россиян (из тех, кто уже догадался о своем заболевании) обратиться за своевременной помощью мешают психологические барьеры. 30% россиянок вообще никогда не посещали маммолога. Пока гром не грянет, пациенты к врачу не идут.

Все это происходит на фоне общемировой безрадостной статистки. Так, если в 2012 году во всем мире было зафиксировано 14,1 миллиона случаев рака, то по прогнозам, число заболевших к 2035 году может увеличиться до 24 миллионов человек. По данным Международного Агентства по Исследованию Рака (IARC) за тот же 2012 год Россия заняла 5-е место в мире по числу смертей онкологических больных (295 357 чел.). Первые строчки этого списка занимают Китай (2 205 9046 чел.), затем идет Индия (682 830 чел.), следом США - (617 229 чел.) и Япония - (378 636 чел.).

Казалось бы, мы «всего лишь» на пятом месте, однако на самом деле в России намного более тревожная ситуация. Судя по докладу о проблемах контроля раковых заболеваний в Китае, Индии и России (опубликован в журнале Lancet Oncology в 04/2015), выживаемость пациентов в нашей стране на порядки ниже в сравнении с развитыми странами. Если в Америке после лечения остаются в живых около 64% пациентов, а во Франции - 60%, в России количество выживших составляют всего 40% от общего числа онкобольных. Причем 26% онкологических больных в России умирают в течение года после того, как им был поставлен диагноз. И, судя по статистике последних лет, ситуация в России лишь ухудшается. Даже официальные данные (Росстата) говорят о том, что за первые 11 месяцев 2015 года смертность от онкологических заболеваний в России выросла на 4,1% по сравнению с аналогичным периодом 2014 года. По итогам отчётов о состоянии оказания онкологической помощи в 2015 году контингент больных составил 3 млн. 404 пациента с раковыми заболеваниями. При этом по данным о смертности населения России от злокачественных новообразований годом ранее умерло 286 900 больных.

Одна из причин такой динамики — давно обсуждаемая и до сих пор нерешенная проблема поздней диагностики рака. Большой редкостью для российской действительности является выявление рака на ранних стадиях (без метастаз).. К сожалению, как правило, выявление раковых заболеваний в России происходит на поздних стадиях (обычно 3-ей и 4-ой), и это существенно уменьшает шансы пациентов. Система также еще не настроена на превентивные действия по отношению к больным. К примеру, в развитых странах страховые компании обязывают пациентов проходить все необходимые диагностические исследования. Такая забота имеет под собой вполне прагматичную основу: если рак будет обнаружен на поздней стадии, это приведет к значительным затратам на лечение со стороны страховых компаний.

В России до сих пор не выработан алгоритм, позволяющий всем сторонам стать заинтересованными в скорейшем выздоровлении больных. У нас недостаточно (и далеко не повсеместно) развита система профилактических скрининговых обследований всех категорий населения, что приводит к недопустимо высокому показателю запущенности заболевания: 27,5% всех злокачественных опухолей выявляются тогда, когда бороться с ними дорого, сложно и малоэффективно. Свой вклад в «эффективность» лечений раковых заболеваний вносят и очереди в больницы, и бюрократическая волокита, и человеческий фактор (ведь далеко не каждый врач является врачом от бога), и финансовые затруднения, наложенные на психологические проблемы пациента.

Однако пессимистичная статистика и прогнозы говорят лишь о том, что готовиться к борьбе необходимо задолго до того, как абстрактные цифры для кого-то окажутся реальностью. А значит слова о «ранней диагностике» должны перестать быть пустым звуком, став руководством к действию. Если же вдруг подозрения подтвердились, нельзя совершать все те ошибки, через которые прошли очень и очень многие. Нельзя опускать руки, запуская тем самым свою болезнь, бросаться на поиски врачей, которые «должны доказать ошибочность поставленного диагноза», в поисках выхода полагаться на целителей, народные методы лечения, интернет, а также сеть добрых знакомых, которые случайно могут оказать медвежью услугу. Совет здесь может быть только один: необходимо как можно раньше выбрать специалиста-онколога и идти с ним рука об руку. Доверяя, но не доверяясь. Контролируя все назначения, этапы диагностики, лечения и постоянно слушая себя. Право на жизнь есть у каждого, главное — воспользоваться этим правом.

Добрый день или вечер, дорогие пользователи Интернета!

1. Никогда нельзя отчаиваться и терять присутствие духа, что бы с вами не случилось;

2. Какой бы диагноз вам не поставили врачи или вы сами его себе поставили (часто ошибочный) не пугаться, и, самое главное, не умирать раньше смерти;

3. Даже самое страшное, чего мы так боимся – рак, это только болезнь, как и всякая другая, от которой можно умереть, а можно и излечиться.

Очень часто, и как мне кажется, практически всегда, болезнь побеждается силой воли и большим желанием жить, присутствием духа, большим желанием достичь своей цели. А эта цель – выздоровление. При этом заболевании могут и должны помогать больному окружающие люди. Ни в коем случае не жалеть больного, не запрещать ему двигаться, что-либо поднимать, испытывать какие-либо нагрузки. Необходимо выполнять с заболевшим посильную зарядку, умывание холодной водой, даже обливание сначала прохладной, а затем и холодной водой, с последующим растиранием всего тела. Все это делать параллельно с рекомендациями лечащего врача.

Известен случай, когда человеку с IV стадией этого заболевания по просьбе (настойчивой просьбе) родных пытались сделать операцию, но в результате было видно, что операбельным путем уже помочь нельзя. Врач, выписывая этого больного, крепко пожал ему руку и сказал: «Ну, будь здоров, операция прошла успешно. Через полгода придешь ко мне на обследование». Окрыленный таким поворотом дела, довольно еще молодой человек, занялся с большим воодушевлением своими делам, и при следующем обследовании у него не было обнаружено и следа этой болезни. Это только один пример, но таких примеров множество.

У меня самой тоже было обнаружено такое заболевание. В то время я только похоронила мужа, жила одна и заметила, что стала быстро терять силы и вес. При обследовании у меня обнаружили рак и отправили в больницу на операцию. В больничной палате с таким же диагнозом, как у меня, было еще несколько женщин. Мы очень активно общались, нам было интересно друг с другом. Очень хорошо, что мы все обладали большим чувством юмора, не зацикливались на своей болезни, мы старались поддержать друг друга, не хандрить, у всех было прекрасное настроение, несмотря на болезнь, которая была у нас у всех. И за 10 дней до операции я даже поправилась на 1 килограмм. После операции меня облучали, и вот уже 15 лет я живу, и забыла о своей «бывшей» болезни.

Дорогие господа, товарищи, друзья! Будем оптимистами, будем сами следить за своим здоровьем и настроением, меньше лежать на своих диванах, больше двигаться. Будем здоровы!

Вера, 79 лет, Москва

От редакции

Вера (Вера Яковлевна К.) и сейчас жива и здорова, ей уже 85 лет, и она не теряет оптимизм до сих пор. С ней так же, как и прежде, интересно общаться. Силы у нее уже не те и немного подводит память, но юмор остался молодым и искрометным. Она старается помочь своим детям и внукам, делает все, что по силам. Очень удаются пельмени и вареники, а борщ к ней приходят учиться готовить молодые внуки и внучки.

Что делать, чтобы не бояться рака молочной железы

Татьяна узнала о диагнозе не сразу: сначала была операция, образец ткани отправили на гистологическое исследование, результаты задерживались – помешали праздничные дни. Наконец врач сообщил, что результаты готовы, надо будет обсудить их после очередной перевязки. И как-то сразу появилась тревога… В глубине души Татьяна уже догадывалась, что услышит, но слишком страшно было принять очевидное: если бы все было хорошо, доктор не тянул бы время. На перевязке Татьяна пыталась выведать хоть что-то, бесконечно спрашивала: «Ну, скажите, какие клетки? Доброкачественные? Да или нет?!» Врач отвечал уклончиво: всякие. И все-таки когда прозвучало: «Есть и раковые», – новость буквально взорвала сознание: хотелось куда-то бежать, может быть, кричать – она действительно вскрикнула и стремглав выскочила из перевязочной, дыхание перехватывало, ее колотила крупная дрожь… Вот и все: диагноз был озвучен, и с этим надо было как-то продолжать жить.

Онкология пугает, и даже статистические данные, свидетельствующие о том, что онкология онкологии рознь, и рак груди, к примеру, на начальной стадии вылечивается в 95 % случаев, не дают полного успокоения: сомнения в том, что лично у тебя все будет хорошо, все-таки остаются. Чтобы прояснить ситуацию, мы встретились с врачом высшей категории, хирургом-маммологом медицинского центра «Керуен Medicus» Танжарыковым Ерланом Сагындыковичем .

– В советское время было принято скрывать от больного диагноз рака. Но я считаю, что это неправильно, потому что человек все равно догадывается. Ну как вы объясните женщине, что ей надо делать химотерапию, или, предположим, срочно удалить грудь, если прежде ей не сообщили, чем она больна? Я считаю, что в такой момент человек должен мобилизоваться и со всей ответственностью подойти к лечению. Самое главное, о чем необходимо помнить: рак молочной железы (РМЖ) в настоящее время – не смертельное заболевание, в большинстве случаев, конечно. Безусловно, в такой ситуации человек нуждается в психологической, психотерапевтической поддержке. За рубежом широко распространена такая практика: психотерапевты, клубы для женщин, переболевших раком молочной железы. Я считаю, что при онкоучреждениях должны быть психотерапевты, но это не всегда осуществимо в реальности.

– От чего зависят результаты терапии РМЖ и степень благоприятности прогноза?

– Результаты лечения РМЖ зависят не только от врачей, как принято считать, но и от самих пациентов. Успех лечения напрямую связан с тем, насколько своевременно женщина обратилась за помощью. И если она пришла на прием к врачу с РМЖ последней стадии, метастазами во всех органах, то ожидать хороших результатов не приходится.

У нас в Казахстане по каким-то непонятным причинам женщины не берут ответственность за свое здоровье на себя. Допустим, появилось уплотнение в груди, женщина тянет время и не идет к врачу. Очень многие убегают от проблемы, говорят: «У меня болел ребенок», или же: «На работе были проблемы». По моему мнению, это показатель низкой культуры в обществе, степени ответственности за свое здоровье наших сограждан. Во всем мире именно на своевременную диагностику возлагаются самые большие надежды в плане улучшения ситуации с РМЖ. Казалось бы, что может быть проще: вовремя пройти осмотр – УЗИ, маммографию, – сейчас это стало доступно, в любой поликлинике есть маммограф.

…когда женщина сообщает, что обнаружила шишку в груди месяц назад, она должна понимать, что процесс развития опухоли продолжался в течение нескольких лет.

Я призываю к солидарной ответственности за здоровье, усилия в этом направлении должен прилагать не только врач, но и сам пациент. Очень часто ко мне приходят женщины, которые годами не делали УЗИ и маммографию. Говорят, «меня ничего не беспокоило, поэтому я и не обращалась к врачам». Но РМЖ долгое время никак не проявляется, и диагностировать его на ранней стадии можно лишь при профилактическом осмотре. И когда женщина сообщает, что обнаружила шишку в груди месяц назад, она должна понимать, что процесс развития опухоли продолжался в течение нескольких лет. Почему на Западе высокая выживаемость больных с РМЖ? Потому что основная часть женщин приходит к врачу с 1-й или даже нулевой стадией рака. А у нас, напротив, к врачу обращаются за помощью по большей части уже со 2-й или же 3-й стадией заболевания.

Я хочу, чтобы женщины знали, что проводить профилактический осмотр груди надо всем без исключения, вне зависимости от того, болит грудь или нет. Только в этом случае можно достичь хороших изменений в статистических данных по РМЖ. И только при таком подходе можно обнаружить РМЖ на самой ранней стадии, при отсутствии клинических симптомов.

– Что, кроме регулярных профосмотров, должна сделать женщина, чтобы снизить риск развития РМЖ?

– Для того чтобы снизить риск развития РМЖ, надо выходить замуж в молодом возрасте, много рожать. Но в современном мире это легче сказать, чем сделать. Сейчас большинство женщин учатся, делают карьеру, зарабатывают деньги а, личной жизнью занимаются по остаточному принципу. Это общепринятый подход в современном обществе, результат которого – тенденция роста заболеваемости «современными» болезнями, к числу которых можно отнести и РМЖ. Если выйти замуж в 18 лет, до 25 лет обзавестись двумя-тремя детьми, то вероятность развития РМЖ снижается в несколько раз. Первичная профилактика включает в себя и правильное питание, и активный образ жизни, и здоровую экологию.

– Вы уже не первый год занимаетесь лечением РМЖ. Что изменилось в технологии оперирования и лечения за это время? Что дает пациенткам больше шансов на выздоровление и реабилитацию?

– Многое изменилось. Появились современные, более эффективные лечебные препараты, лучевые аппараты. Сейчас на первое место выходят органосохраняющие операции – сохраняется часть груди, делаются операции с сохранением кожи, широко используется реконструктивная хирургия. Если раньше мы, хирурги, убирали и грудь, и мышцы, и делали подмышечную лимфоэндоктомию, то сейчас операции в таком объеме проводятся лишь в крайних случаях. Однако я как практикующий хирург убежден, что надо правильно расставлять приоритеты: если стоит вопрос о сохранении жизни, то, прежде всего, необходимо спасать именно жизнь, а не заботиться об эстетической составляющей. Рассчитывать на органосохраняющую операцию с 4-й стадией рака – неразумно.

Радует и то, что в настоящее время лечение происходит более целенаправленно, после получения результатов иммуногистохимии, уточняющих форму рака, чувствительность клеток к химиопрепаратам. Широко используется таргетная терапия, избирательно воздействующая на раковые клетки. Улучшаются и методы диагностики, в Казахстане появился ПЭТ-аппарат с расширенными диагностическими возможностями.

– Насколько точны результаты диагностики? Какие существуют проблемы в этой сфере?

– Конечно, бывают редкие виды РМЖ, которые с трудом диагностируются даже при специализированном обследовании. Но, к счастью, это скорее исключение из правил.

Для повышения уровня диагностики сейчас ввели новую систему оценки данных УЗИ и в маммографии: врач-диагност в заключении должен оценивать в баллах степень изменений в молочной железе. То есть общий диагноз может быть одинаковый для многих женщин: фибрознокистозная мастопатия, но в соответствии с новыми требованиями врач-рентгенолог должен дать оценку существующего, на его взгляд, риска развития РМЖ. Он пишет, есть ли подозрение на злокачественное образование, или же, по его мнению, это образование доброкачественное.

Кроме того, введено двойное чтение рентген-снимков: сначала их комментирует рентгенолог, затем они отправляются в онкоучреждение. Это тоже снижает вероятность некачественной диагностики. Очень хороша практика перевода снимков в цифровой формат, такие снимки можно отправлять специалисту любой клиники мира. Но у нас в стране такая услуга пока не оказывается.

При подозрении на онкологию важно попасть на прием к опытному специалисту – врачу УЗИ, рентгенологу. Во всем мире эта проблема решается путем создания маммологических центров, где собраны лучшие специалисты в этой отрасли: диагносты, хирурги, онкологи.

Есть еще одна насущная проблема – квалификация диагностов. Я считаю, что проводить диагностику и на рентгене и на УЗИ – сложная задача, с которой, к сожалению, не каждый врач может справиться. Поэтому при подозрении на онкологию важно попасть на прием к опытному специалисту – врачу УЗИ, рентгенологу. Во всем мире эта проблема решается путем создания маммологических центров, где собраны лучшие специалисты в этой отрасли: диагносты, хирурги, онкологи. Думаю, что в Казахстане уже назрела необходимость создания маммологического центра. Сейчас такой центр начинает зарождаться при Республиканском институте онкологии. Но, к сожалению, во многих региональных онкоцентрах нет маммологических отделений.

– Как часто мастопатия перерождается в РМЖ?

– Это зависит от типа мастопатии. Само заболевание встречается сегодня практически у всех женщин. Почему? Ну скажите, много ли вокруг нас женщин, которые рано вышли замуж, родили несколько детей, всех кормили грудью, питались исключительно экологически чистыми продуктами, дышали свежим воздухом, не подвергались стрессам и т. д.? К сожалению, таких просто нет. Но женщинам следует знать: мастопатия мастопатии рознь. Есть мастопатия выраженная, невыраженная, мастопатия пролиферативной формы, которая часто переходит в рак, а есть формы этого заболевания, которые никогда не перейдут в рак.

Проблема состоит в том, что часть женщин переоценивают опасность этого заболевания, другие – напротив, недооценивают, со всеми вытекающими последствиями. Первые постоянно ходят по врачам, принимают все что надо, и даже то, что не требуется, вторые полностью игнорируют симптомы заболевания, не обращают внимания на боль и уверены, что врач им не поможет. Любые крайности не идут на пользу здоровью. Мастопатию, прежде всего, нужно обследовать с точки зрения вероятности ее перерождения в онкологию. Если такой риск существует, то, естественно, женщине надо чаще бывать у врача-маммолога.

Боль – это сигнал, что идут какие-то нарушения: в обмене веществ, в гормональном статусе.

У многих женщин болит грудь перед менструацией, специалисты считают это верхним пределом нормы. То есть этим женщинам в данный момент может и не угрожать онкология, но им все же надо проходить ежегодное обследование у маммолога, а также полное обследование организма. Боль – это сигнал, что идут какие-то нарушения: в обмене веществ, в гормональном статусе. Возможно, женщина неправильно питается, у нее плохо работает печень, или же у нее есть заболевание щитовидной железы – все это отражается на состоянии молочной железы. Согласно исследованиям, проведенным американскими учеными, сам факт болезненности груди перед менструацией уже относят к факторам риска развития РМЖ. То есть среди таких женщин рак груди встречается чаще.

Однако нередки и случаи, когда мастопатия исчезает после рождения ребенка и последующего грудного вскармливания.

– Я в своей жизни встречала женщин, которые сначала получали гормонотерапию, а чуть позже лечились от РМЖ. Как влияет прием гормональных препаратов на развитие РМЖ?

– Гормональные препараты не являются основной причиной развития рака, но способны ускорить этот процесс. Многие опухоли молочной железы – гормонозависимые, а это означает, что гормоны стимулируют их рост. Поэтому прежде чем применять гормонотеранию, нужно взвесить все «за» и «против», обязательно обследовать молочную железу – сделать УЗИ, маммографию. Если у женщины уже есть мастопатия, доброкачественные опухоли, то нельзя начинать гормонотерапию без разрешения маммолога. Даже если результаты обследования удовлетворительные, в ходе гормонотерапии требуется регулярный контроль состояния молочных желез. Ну а если у человека изначально присутствует риск развития РМЖ, ему просто противопоказано такое лечение. Обязанность врача – предупредить пациента о побочных эффектах гормонотерапии. Если он этого не делает, это говорит о его низкой квалификации и отсутствии моральной ответственности за последствия лечения.

Обязанность врача – предупредить пациента о побочных эффектах гормонотерапии. Если он этого не делает, это говорит о его низкой квалификации и отсутствии моральной ответственности за последствия лечения.

Практика длительного приема противозачаточных препаратов или препаратов заместительной гормональной терапии без надлежащего контроля приводит к увеличению числа больных с запущенными формами РМЖ.

– Увеличивает ли вероятность рецидива установка имплантата после операции по удалению молочной железы?

– По этому поводу неоднократно проводились рандомизированные исследования, сравнивались результаты радикального хирургического лечения без протезирования и с установкой имплантатов. Уже научно доказано, что протезирование если и увеличивает риск рецидивов, то ненамного. В большинстве стран такие операции уже стали нормой. Конечно, у пациенток случается отдаленное метастазирование, но надо понимать, что этот процесс начинается задолго до операции по протезированию. Раковые клетки рассеиваются по организму с током крови, им требуется время, чтобы вырасти в метастазы. И если где-то в организме осели 1–2 раковые клетки, они могут развиться в опухоль и без установки имплантата. Активный рост раковых клеток начинается при неправильном лечении, ослаблении организма, несоблюдении надлежащего режима.

– Как часто к Вам приходят пациентки с рецидивом РМЖ?

– В принципе местные рецидивы, отдаленные метастазы встречаются. Но это – не массовое явление. Онкологические больные находятся под пожизненным наблюдением, особенно тщательным – в первые 5 лет. В Казахстане процент пятилетней выживаемости увеличивается с каждым годом, отметку в 50 % мы перешагнули уже давно. Но женщины должны и сами понимать, что после лечения они обязаны проходить регулярное и качественное обследование. В этом случае, даже если и будет обнаружен местный рецидив, он не будет иметь роковых последствий.

В целях профилактики рецидивов очень важно придерживаться послеоперационного режима. Если женщина после лечения думает: «Вот я буду усиленно заниматься спортом, и у меня все будет хорошо», – то она заблуждается. Приток крови к верхней части тела может активизировать рост раковых клеток. Во всем должна быть умеренность. Не стоит после лечения увлекаться загаром, греть опухоль. К примеру, если прооперированная женщина идет купаться в горячих источниках, она сама провоцирует рецидив. И еще: очень многое зависит от духовного и психологического состояния человека. Если человек думает только о плохом, если у него депрессия, неустроенная жизнь, это обязательно ослабит иммунитет, снизит резервы организма, его способность уничтожать мутированные, раковые клетки.

– Приходилось ли Вам встречаться со случаями «волшебного исцеления»? Ну, к примеру, женщине поставили диагноз РМЖ, она отказалась от лечения, уехала, допустим, на Тибет к монахам, года через 2 приходит на прием и… выясняется, что она полностью здорова.

– Если бы я услышал о таком исцелении, то как врач и человек обязательно бы этим заинтересовался. Я бы пошел по стопам выздоровевшей на Тибет, исследовал бы этот опыт. Но только в том случае, если бы сам поставил диагноз, а потом через некоторое время пациентка пришла бы ко мне абсолютной здоровой. Однако, к сожалению, я с такими случаями не встречался.

Могу сказать, что я видел результаты усилий человека по оздоровлению. Например, были случаи, когда я втайне опасался за будущее своих пациентов, думал, что, вероятнее всего, у них появятся метастазы или рецидивы. Но потом я встречал их через 10 или 20 лет живых и здоровых. На мой взгляд, это результаты не магического исцеления, а планомерной работы над собой, произошедших внутренних изменений. Какими бы теориями ни объясняли причины развития онкологии, все-таки влияние морально-психологического фактора на течение заболевания неоспоримо. Прежде чем человек заболеет, у него, как правило, случаются и стрессы, и депрессии. Что тут первично – определить сложно: возможно, само заболевание вызывает депрессию, но я не исключаю и того факта, что депрессия провоцирует развитие болезни.

Но в этом вопросе есть и бесспорные аргументы: иммунитет человека напрямую зависит от его психологического и духовного состояния. Это подтверждено рядом научных исследований. Поэтому утверждать, что вера в Бога не помогает избавиться от болезни, я тоже не могу. Но реальных случаев излечения только лишь посредством веры я в своей многолетней практике пока не встречал.

Большинство людей при слове «рак» вздрагивают. Этот диагноз звучит как приговор, Но медики считают, что это не более чем миф. На ранней стадии рак излечим! Так что не будем отчаиваться, а постараемся побольше узнать об этой болезни — методах лечения, диагностике и профилактике. Если раком заболевает кто-то из знакомых или родственников, первый вопрос, который у всех возникает: «Откуда же взялась эта напасть, что тому причиной?» Желание людей докопаться до истины вполне понятно. Однако причины болезни не всегда очевидны.

Существует несколько теорий возникновения рака, но общей, единой для всех причины нет. Известно только, что пусковым механизмом болезни могут стать плохая экология, работа на вредном производстве, наследственная предрасположенность, нерегулярная половая жизнь, застарелые хронические «болячки» в организме и даже… вирус. Но самый опасный из факторов риска — это курение. Почти 70 процентов всех злокачественных образований вызваны именно пристрастием к никотину! (Для сравнения: вредная работа и наследственная предрасположенность «повинны» лишь в 5 — 10 процентах случаях заболевания.)Болезнь, как правило, подкрадывается незаметно. Это не грипп, который скручивает за сутки. Рак может развиваться годами, никак себя не проявляя. Человек ничего не замечает, а в его организме уже начинаются патологические процессы. Некоторые клетки будто сходят с ума: начинают бурно делиться и размножаться, и в результате на этом месте появляется опухоль. Правда, она может быть и доброкачественной (не дающей метастаз), например фиброма или миома. Удалить такую опухоль не составляет труда. А вот вычислить злокачественную опухоль сложнее: она может дать метастазы повсюду, врастая в органы и ткани и разрушая их

Даже если врачи обнаруживают у женщины рак, это совершенно не значит, что надо опускать руки. Рак — это обычная болезнь, которая сейчас успешно лечится. Появилось много прекрасных методов, и даже при «позднем» раке женщина сможет жить долго-долго и радоваться жизни. И радикальную мастэктомию — полное удаление молочной железы, которую так боятся дамы, сейчас делают единицам. Чаще всего ограничиваются частичной мастэктомией. Поэтому после операции смело можно носить и платье, и купальник.Да, рак — это довольно серьезная болезнь, и ее нельзя запускать. Но ведь и обычную язву желудка тоже нельзя запускать! Она тоже порой оборачивается грозными осложнениями. Однако никто не причитает от ужаса, услышав диагноз «язва», а лечится. И рак тоже нужно лечить. Даже если появились метастазы, это говорит лишь о том, что надо чаще бывать у врача. И все!

Рак — не приговор, а испытание

При этом очень важно настроиться на лучшее. Пессимизм — вообще плохой советчик, а когда дело касается здоровья — тем более.

Доказано, что если пациентка оптимистично настроена, у нее гораздо больше шансов на быстрое выздоровление по сравнению с теми, кто воспринял диагноз как приговор. Поэтому не сдавайтесь, а программируйте себя на успех! Надо сказать, что в последние годы медики гораздо эффективнее борются со злокачественными образованиями, чем, скажем, десять лет назад. Это и понятно: благодаря стараниям специалистов многие старые способы лечения «доведены до ума», и к тому же появилось много новых, прогрессивных методов лечения рака. К примеру, сейчас рак груди и шейки матки, выявленный на 1-2 стадии, излечивается в 95 процентах случаях. Это значит, что после лечения женщина будет жить 10 лет и больше. Если рак обнаруживается на начальной стадии (ее еще называют «рак в себе») — он излечим на все 100 процентов. Неплохих результатов добиваются медики и при лечении рака 3 стадии. Хуже всего обстоят дела с лечением рака 4 стадии, когда он разбросал «клешни» — метастазы — по всему организму. То есть все зависит от стадии заболевания. Поэтому разговоры о профилактике рака — не пустые слова.

Для успешного лечения рака очень важно и настроение тех, кто окружает заболевшую женщину. Они тоже должны понять, что рак — это обычное заболевание. Не надо относиться к женщине с жалостью, сдувая с нее пылинки, или плакать вместе с ней над диагнозом. Лучше поддержите ее морально, настроив на борьбу. От этого пользы будет намного больше! Даже если предстоит хирургическое вмешательство, это не повод для отчаяния — никаких особенных ограничений после операции нет. А уже через три-четыре месяца после оперативного вмешательства женщина сможет вернуться к нормальной жизни. Так помогите ей в этом!

Для справки

Женщины чаще всего заболевают раком груди и раком матки. Как правило, болезнь поражает 30 — 40-летних и женщин после 60 лет. На втором по распространенности месте — рак желудка, на третьем — рак кожи. Впрочем, у южанок, которые подвергаются повышенной инсоляции, все, наоборот: на втором месте — рак кожи, а уже вслед за ним — рак желудка. Замыкает эту цепочку рак легких.

Евченко Н.В. – врач-терапевт

БММЛПУЗ «Кусинская ЦРБ»

Важнейшую сферу медицины – онкологию – в Чеченской Республике будет «поднимать» опытный московский врач

Согласно результатам недавнего исследования, проведенного Американским онкологическим обществом, ежегодно во всем мире от онкологических заболеваний погибают порядка 7-8 миллионов пациентов, что равносильно 20 тысячам смертей ежедневно. Статистика настолько ужасающая, что раковые опухоли, без преувеличения, можно назвать чумой XXI века.

Как известно, особо удручающая ситуация по онкозаболеваемости в последнее время сложилась в Чеченской Республике. С целью добиться кардинальных изменений в данной области Главой Чеченской Республики, Героем России Рамзаном Кадыровым был назначен новый главный врач Республиканского онкологического диспансера. Наделённый широкими полномочиями в том числе как советник Главы ЧР, опытный медик уже предпринял ряд мер, позволяющих надеяться, что ситуация будет исправлена.

О том, как он намерен бороться с раковыми заболеваниями в Чеченской Республике, Э.А. Сулейманов в эксклюзивном интервью нашему журналу.

— Эльхан Абдуллаевич, разрешите от имени нашей редакции поздравить Вас с назначением на ответственные должности – советника Главы Чеченской Республики по вопросам здравоохранения и главного врача Республиканского онкологического диспансера!

— Большое спасибо. В первую очередь, хочу выразить слова огромной благодарности в адрес Главы Чеченской Республики, Героя России Рамзана Кадырова – за заботу о своём народе, за доверие, оказанное мне этими назначениями. Должен признаться, что я с большим удовольствием принял предложение, потому что знаю Главу ЧР как мудрого политика, искренне ратующего за счастливое будущее своей республики, а чеченцев – как мужественную и благородную нацию.

Также моё согласие было вызвано тем, что здесь, в Чеченской Республике, я вижу конкретные проблемы, которые нужно решать. Я вижу, насколько эффективно могу использовать свои знания – на благо людей, которые нуждаются в квалифицированной медицинской помощи, имеют и моральное, и юридическое право на её получение.

— Скажите, какие задачи перед Вами поставил Глава республики?

— Первоочередная задача – это наш онкологический диспансер. То есть нам, в первую очередь, необходимо наладить работу базовых направлений, которые на сегодняшний день существуют в онкологии. Это химиотерапия, лучевая терапия и хирургия. На сегодняшний день у нас функционируют только химиотерапия и паллиативное лечение. А это, как известно, лишь 25% от полной онкологии. Лечение метастаз в костях.

К сожалению, на этот момент хирургический корпус диспансера ещё не сдан, и, соответственно, хирургии просто нет.

Детский рак - не приговор

А по отделению лучевой терапии – оборудование у нас есть, но нет инсталляции, то есть оно соответствующим образом не установлено.

Другой вопрос – кадровый дефицит. Сегодня приходится констатировать, что в сфере радиотерапии (лучевой) у нас полный провал, так как нет ни одного специалиста. А чтобы онкологическое учреждение полноценно функционировало, необходимо иметь все три базовых направления. И только после этого можно развивать узкие профили в онкологии, которые, надеюсь, очень скоро позволят в выгодном свете отличать онкологию в нашей республике от соседних регионов. Так же мы будем конкурировать и с Москвой тоже. Вместе с тем, мы будем в нашей республике развивать те направления в онкологии, в которых особо чувствуется потребность, где заболеваемость высока.

То есть задача, которая поставлена перед нами Главой республики, – поднять онкологию, наладить основные направления и постараться максимально их развить.

— Как Вы намерены решать имеющиеся вопросы?

— Возьмём кадровую проблему. Она нелёгкая, но решаемая. Как раз в эти дни я был в командировке, и во время состоявшихся рабочих встреч решил несколько вопросов в данном направлении. Первое – это обучение местных специалистов. Уже совсем скоро планируется выезд четырёх сотрудников на стажировку в Институт им. Герцена в Москве. Об этом уже есть соответствующая договорённость с руководством института. Так как лучевых специалистов у нас нет вообще, мы должны их готовить уже сегодня. Это такая специальность, которую за несколько месяцев освоить просто невозможно. У нас есть принципиальная договорённость с этим институтом о бесплатной подготовке кадров, которые нам нужны, и нам остаётся только подобрать людей, которые могут и хотят учиться.

Второе. Глава ЧР Р. Кадыров озвучил во время моего представления вопрос о необходимости привлечения кадров извне. И у нас уже имеется несколько специалистов по онкологической хирургии, которые дали предварительное согласие на работу в г. Грозном. Это один из известнейших хирургов в Москве, профессор, доктор медицинских наук. По лучевой терапии тоже есть доктор наук, который выразил готовность приехать. И необходимо подчеркнуть, что для них будут созданы все необходимые условия.

Кстати, на следующей неделе планируется приезд в Чеченскую Республику специалистов из Японии, помощь и содействие которых явится для нас большим подспорьем. И есть намерения значительно расширить такую практику, делая, конечно же, акцент на взращивании и обучении собственных кадров.

По вопросу наладки оборудования уже получены обязательства со стороны Министерства здравоохранения ЧР; этот вопрос в самое ближайшее время будет закрыт, чтобы мы могли уже к 1 сентября запустить хирургический корпус и лучевую диагностику.

— Скажите, сколько сейчас онкобольных состоит на учёте диспансера? Какие заболевания в Чеченской Республике наиболее распространены?

— Дело в том, что по имеющимся статистическим данным заболеваемость в Чеченской Республике самая низкая; она в 5-6 раз ниже, чем в других регионах России. Вроде бы парадокс, но он легко объясняется. Дело в том, что 80% онкобольных пациентов не становятся на учёт, а сразу выезжают за пределы республики. Возвращаются сюда только те, которым отказали в связи с запущенной стадией заболевания. Поэтому попытка назвать точную цифру будет ошибочна. Эта работа тоже не поставлена соответствующим образом, и мы её будем налаживать.

Наша задача – повысить выявляемость заболеваний на ранней стадии. И это, кстати, тоже одна из задач, которые поставлены перед нами Главой ЧР. А для этого нужно налаживать первичную сеть – в районах, поликлиниках, городских медучреждениях. Во врачебной среде должна быть онкологическая настороженность. У нас есть средства для выявления болезней на ранней стадии, осталось только наладить работу. Наша задача – использовать эти возможности в полной мере. И тогда мы сможем говорить о том, чтобы значительно снизить смертность.

Онкологических заболеваний и локализаций много. И внутри каждой из них имеется огромное количество нозологий. Общая статистка по спецификации заболеваний в республике примерно такая же, как и в других республиках. Повторяю, нам надо работать над ранним выявлением самых частых патологий – это рак лёгкого, толстой кишки, кожи, молочной железы. Это именно те заболевания, которые определяют смертность.

— Как опытный врач-онколог, с чем Вы связываете такое распространение раковых заболеваний в Чеченской Республике?

— Вы совершенно правы, говоря о том, что в Чеченской Республике онкологические заболевания получили широкое распространение. Иногда в одной и той же семье несколько человек имеют этот диагноз. Такого нет в соседних регионах. Самое очевидное объяснение – это военные действия, которые были в республике. Стресс, который был сопряжён с этими драматическими событиями. У такого фактора есть некий латентный период. То есть на человека произошло стрессовое воздействие, проходит латентный период, а потом начинает проявляться онкология. И мы вынуждены, к сожалению, констатировать, что пик этих выявлений приходится на наше время.

Сегодня по всему миру наблюдается рост онкологической заболеваемости, однако в Чеченской Республике это ощущается особенно остро. Влияет и экологический фактор, загазованность, использование консервантов. Список этиологических факторов повышения онкологических заболеваемости можно продолжать до бесконечности.

— Всё ли в наших больницах имеется для борьбы с этим злом?

— У нас есть практически всё, нам, как я уже говорил, осталось только соответствующим образом наладить оборудование и решить кадровый вопрос.

— Насколько в этих вопросах эффективен ресурс Фонда обязательного медицинского страхования? На что может рассчитывать онкобольной, имеющий медицинскую страховку?

— Благодаря помощи со стороны Фонда обязательного медицинского страхования, в плане лекарственных препаратов у нас имеется всё. Мы чувствуем всемерную поддержку и очень благодарны за это. То есть в направлении, в котором мы можем работать и оказывать помощь пациентам, по линии фонда закрываются абсолютно все вопросы.

С другой стороны, есть дорогостоящие препараты, некоторые из которых не входят в перечень отпускаемых за счёт средств Фонда. Люди часто путают, приходят с жалобами: мол, дешёвый препарат прописывают, а дорогостоящий не отпускают. Но надо понимать – он дорогой не из-за того, что он эффективен, а из-за того, что его производство дорогое. И есть ряд лекарств, которые стоят буквально копейки, но которые более эффективны, чем иные дорогостоящие препараты. Должно быть понимание того, что в онкологии есть определённый порядок использования лекарств, и там не всегда на первом месте стоят дорогие медикаменты.

— Эльхан Абдуллаевич, что Вы можете сказать о лечении больных с более поздними стадиями онкологических заболеваний?

— Нужно, в первую очередь, отметить, что случаи болезни пациентов почти всегда индивидуальны. Сегодня на первое место выходит так называемая таргетная терапия, то есть «терапия по мишени» – последняя технология лечения раковых опухолей, когда для того или иного вида рака используется определённый препарат. И он действует только на эту форму и больше ни на что. Это такая узкая терапия, на деле доказавшая свою эффективность.

И должен сказать, что есть формы, даже запущенные, для которых существует шанс, то есть вариант эффективного лечения. Но всё это становится ясным после обследования и установки более точного диагноза.

Конечно, мы попытаемся изменить существующую ситуацию и пойти по пути раннего обнаружения заболевания.

На сегодняшний день выявлено четыре стадии развития раковых опухолей. И если по первой и второй можно ставить вопрос о полном излечении пациента, то начиная с третьей и четвёртой стадии, к сожалению, речь идёт о только продлении жизни или же облегчении состояния пациента.

И здесь выход простой – выявлять на первой или, в крайнем случае, на второй стадии. А для этого, во-первых, должна быть настороженность врачей первичной сети. Сегодня нами разработаны так называемые скрининговые программы – для каждого возраста и пола, которые позволят выявить на ранних стадиях самые частые заболевания. И если развить данное направление, я думаю, мы больше будем выявлять онкозаболевания на ранних стадиях, чем запущенных. И тем самым мы сможем реально помочь людям, значительно улучшить общую ситуацию в республике.

— Благодарю Вас за беседу.

Зелимхан Яхиханов,

специально для журнала «ОМС в Чеченской Республике»

Онколог Константин Борисов: «Рак не приговор, его просто надо лечить»

Почему до сих пор не придумано волшебной таблетки от рака, существует ли профилактика, и как рак может быть философской проблемой — рассказывает Константин Борисов – главный онколог сети клиник «Медскан».

Константин Борисов – главный онколог сети клиник «Медскан», кандидат медицинских наук. Имеет большой опыт работы врачом-онкологом как в государственных, так и частных медицинских учреждениях, а также опыт клинических исследований в онкологии и сотрудничества с фармацевтическими компаниями, разрабатывающими и выпускающими онкологические препараты.

– Мир меняется, совершенствуется, чего в нем только нет, но рак остается одним из главных страхов людей. Почему нет лекарств, которые боролись бы с ним быстро и легко, как с гриппом?

– Не могу согласиться, что мы не находим способов лечения. В онкологии каждый год появляются новые препараты. По крайней мере, по штук пять регистрируются. Однако верно, что панацеи никак не найдут. И в принципе это невозможно, потому что рак не чужеродная инфекция, здесь свои собственные переродившиеся клетки, а с собственным трудно бороться.

К тому же биологической особенностью раковых опухолей является то, что они изменчивы, у них высокий мутационный потенциал – легко мутируют, приспосабливаются к препаратам, привыкают к ним, находят способы уйти от них, даже самые жесткие яды перестают на них действовать.

В некотором смысле рак не только медицинская, но и философская проблема. Раковая клетка по своей природе бессмертна. Люди всегда стремились к бессмертию, вот это такая своеобразная его форма. Срок жизни раковых клеток ограничен лишь тем, что они убивают своего носителя. А в лабораториях они живут десятилетиями.

– Как раковая клетка действует на организм?

– Несколько путей воздействия. Можно рассмотреть местное воздействие – опухоль растет, сдавливает окружающие ткани, может прорастать в сосуды с кровотечениями, нарушать функцию органов. Есть еще и системное действие на организм. Помимо того, что рак дает метастазы в разные органы, в раковых клетках еще и изменен обмен веществ. У раковых опухолей он энергетически менее эффективен и более затратен.

Грубо говоря, из одной молекулы глюкозы нормальная клетка может произвести 36 молекул аденозинтрифосфорной кислоты – основного энергоносителя, а раковая клетка всего 2. Крайне неэффективный обмен веществ. Приводит в итоге к истощению больных.

Наш народ наплевательски относится к своему здоровью

– Существует ли профилактика рака?

– Профилактика – дискуссионная тема. Есть ситуации, когда при соблюдении каких-то мер уменьшается вероятность развития опухолей. Наиболее типичный пример – рак легкого. Известно, что в 90% случаев он возникает у курильщиков, поэтому отказ от курения – хорошая профилактика.

Известно, что меланома возникает от избыточной инсоляции, соответственно защита кожи от избыточного ультрафиолетового излучения – профилактика меланомы. По другим опухолям сложнее, потому что, как правило, существует целый комплекс предрасполагающих факторов.

Сейчас существует около 200 разновидностей рака. Одних только сарком мягких тканей больше 20.

– Какие самые опасные формы рака?

– Если говорить о самых распространенных, частых видах заболевания, то у женщин это рак молочной железы – более 60 тысяч случаев в год. У мужчин на первом месте в России пока идет рак легкого, но в других развитых странах – колоректальный рак (кишки) и рак предстательной железы. У нас еще много курильщиков, в Европе с курением бороться начали давным-давно, что дало свои плоды.

В последнее время внимание медиков привлекает рак шейки матки – после того, как было выявлено, что его вызывает вирус папилломы человека, по большому счету считается, что рак шейки матки можно рассматривать как заболевание, передающееся половым путем. Разработана вакцина для его профилактики.

Стандарты диагностики и лечения рака одинаковы во всем мире. Другое дело, что доступность несколько отличается.

В США ПЭТ (позитронная эмиссионная томография), совмещенный с компьютерной томографией, является рутинным методом. У нас он тоже есть, в том числе в Москве, однако мощностей не хватает.

По магнитно-резонансной томографии, компьютерной томографии в настоящий момент хорошо в Москве, а в некоторых регионах пока не хватает. Хотя была программа модернизация здравоохранения, она дала свои плоды. Купили огромное количество оборудования, но без людей оно – ничто, их надо учить.

– Рак – мужская или женская болезнь?

– Мужчины чаще болеют. Примерно на 20%. Вообще рак считается болезнью пожилого возраста. Пик заболеваемости приходится на 65-75 лет, потом она идет на спад.

У детей свои особенности. У них чаще бывают лейкозы, опухоли центральной нервной системы, саркомы мягких тканей.

У подростков заболеваемость низкая.

Если посмотреть по схемам, средний возраст заболевшего раком легкого 68-69 лет, раком молочной железы – 63 года, раком шейки матки – 53-54 года. Острые лейкозы тоже чаще встречаются у пожилых людей. Каждая раковая опухоль – это последствие генетических мутаций, с возрастом их количество накапливается.

Заболеваемость раковыми опухолями очень сильно различается в зависимости от региона. Это связано с природными факторами, особенностями питания и образа жизни. Так, в Монголии на первом месте стоит рак печени, а в России он

где-то в конце списка.

На Среднем Востоке, в Индии и Бангладеш часто встречается рак полости рта, что связано с распространенной привычкой жевать различные травяные смеси на основе конопли и табака.

Даже в относительно географически близких странах заболеваемость может сильно отличаться, например, в Венгрии заболеваемость раком молочной железы одна из самых высоких в Европе, а в недалекой от нее Македонии – в десятки раз меньше.

И в России заболеваемость в одних регионах высокая, в других – небольшая. Например, в Чечне высокая, а в близкой Северной Осетии – намного ниже.

То ли это образ жизни, условия, то ли генетика.

И ещё к вопросу о том, почему показатели запущенности у нас намного хуже, чем в странах Европы. Это связано не только с тем, что диагностические возможности у нас хуже. Не намного они и хуже! За 20 лет врачебной практики я наблюдал множество пациентов из разных социальных слоев. И надо сказать, что картина вырисовывается довольно печальная.

Честно говоря, наш народ наплевательски относится к своему здоровью. И на диспансеризацию бесплатную их сейчас пытаются затащить, и на осмотры зовут, но, к сожалению, у многих ещё сохраняется советский подход к своему здоровью – когда люди не воспринимают его как ценность. Они трепетно относятся к своим дачам и машинам, но не к собственному здоровью.

Поэтому в больницы приходят люди с такими запущенными опухолями… Просто удивляешься, как можно довести себя до такого. Кто-то боится идти к онкологу, чтобы не услышать чего-то страшного, кто-то думает, что, авось, само пройдет, кто-то прибегает к так называемым «народным» средствам.

И ведь самое обидное, что приди больной пораньше, можно было бы его вылечить и забыть о болезни. Хотя, справедливости ради надо сказать, изменения к лучшему есть: среднее и молодое поколения меняют отношение к своему здоровью и уделяют ему гораздо больше внимания.

Даже оптимальный набор препаратов не всегда обеспечивается

– Дошли ли нанотехнологии до онкологии?

– Не совсем понимаю, что такое нанотехнологии, уж слишком расплывчатое это понятие, но новых хирургических технологий действительно много. Многие операции стали роботизированными, в чем есть и минусы, и плюсы. С одной стороны, они сводят к минимуму человеческий фактор, когда манипуляции стандартизованы. А с другой стороны, доходит до того, что люди, работающие с такой техникой, теряются в каких-то нестандартных ситуациях.

На Западе существует узкая специализация. У них врач делает одну манипуляцию, лечит одно заболевание, но знает о нем все: от и до. У нас же зачастую врач «знает все», делает все, но уровень соответствующий, потому что одинаково хорошо всё уметь нельзя.

В России лечение условно доступно и условно бесплатно. Государство позиционирует, что лечение бесплатно и доступно для всех. Фактически дорогостоящие препараты доступны далеко не каждому.

Некоторые препараты совсем недоступны в силу их заоблачной стоимости – государство просто не может себе позволить покупать такие препараты для всех нуждающихся в них. Буквально на этой неделе была научная конференция, посвященная раку молочной железы, и там как раз был доклад, который назывался «Оптимум для всех или максимум для избранных?».

Сейчас у нас даже оптимальный набор препаратов не всегда обеспечивается. А один месяц лечения новейшими препаратами может стоить полмиллиона рублей и больше.

Люди мало знают об успехах в лечении рака

– Может, не всем пациентам надо сообщать об их диагнозе?

– Информировать пациентов надо. Сегодня такого вопроса уже нет. Другое дело: как, в какой форме сообщать. Для многих это большой стресс, но стресс, в основном, из-за того, что люди мало знают об успехах в лечении рака. Даже некоторые врачи, далекие от онкологии, говорят: «Если у меня будет рак, лучше сразу умереть, чем лечиться».

На самом деле при раке молочной железы при I стадии излечиваются 90% пациентов, при колоректальном раке – около 80%…

Каждый год появляются новые препараты, новая литература, данные клинических исследований.

Запорожский онколог: Рак – не приговор, все зависит от самого человека. Фото

За всем нужно следить, во все вникать. Поэтому для онкологов, как и для врачей других специальностей, разработана специальная система постоянного образования.

На самом деле, успехи онкологии впечатляют. Но люди хотят прорыва: чтобы появилась таблетка, выпил которую и выздоровел. А такого нет. Слишком сложное это заболевание. Почему так не боимся сахарного диабета? Он не менее тяжелый, страдания ничуть не меньше.

Создали инсулин – стали рассматривать диабет как хроническое заболевание Появились препараты для лечения рака – и некоторые его виды, даже в последней, четвертой, стадии, тоже стали хроническими, как диабет, ишемическая болезнь или гипертония. С диагнозом «метастатический рак» люди живут годами.

Это никакой не приговор, рак просто надо лечить.